Я получила доказательство выдающейся красоты девушки, и я убеждала себя в необходимости ее защищать.
Вернувшись с прогулки, Азул сказал нам, что в городе спорили, кто сможет подойти к Лейле, обратиться к ней с парой фраз или вызвать улыбку, и отцы соревновались с сыновьями, слуги — с хозяевами, а юноши раздражали возлюбленных, упоминая имя красавицы. Мегеры исходили ревностью и досадой под своими чадрами.
— К счастью, Бог закрыл ваших служанок в доме, — расхохотался Азул. — Будучи свободными, они посеяли бы раздор и вызвали скандал.
Ну вот. Евреи прибегают к тому же слову… раздор!
Азул доставил себе удовольствие и оплатил из собственного кармана черного силача, который должен был охранять нас, пока он сам продолжал искать Зобиду. Вечером мы собирались выйти из внутреннего дворика, когда мужчина со странной походкой постучал в дверь хозяина. К моему большому удивлению, он не бросил и взгляда на Лейлу. Его голубые глаза остановились на мне, и я не опустила взгляда, рассматривая этого мужчину со светлой кожей, которому должно было быть около тридцати, одетого в безупречную светлую рубашку и большие черные башмаки.
Я специально прошла рядом с ним, притворяясь, что собиралась выходить и передумала. Он не разомкнул губ, но его взгляд сиял нежностью, которую я редко замечала в мужчинах. Я отвела край чадры и улыбнулась ему.
Войдя в комнату, я увидела, как его глаза приникли к моему окну.
Ночью я видела сон о нем. Я шла по песку, а он сопровождал меня, и наши руки и ноги соприкасались. Он посадил меня в лодку, и мы пересекли океан. Я больше не слышала ни ветра Ранжера, ни голоса муэдзина. Его пальцы сжимали мою талию, это меня раздразнило, и утром мой клитор стучал сильнее, чем сердце.
Я проснулась легко и в хорошем настроении. Молодой человек, замеченный накануне, казалось, не оценивал меня по возрасту, и я могла поспорить, что он не будет стремиться узнать о моем происхождении, прошлом, числе любовников. В глазах этого незнакомца женщина, влюбляясь, становилась новой. «Моя жизнь не закончена», — прошептала я, чувствуя, как мои щеки розовеют благодаря дыханию молодости, которое я почувствовала под взглядом чужестранца.
Лейла спала. Я уверена, что во сне она ходила по городу, с гордым видом покачивая бедрами, чувствуя себя свободно в своем теле, ставшем самым соблазнительным ее одеянием. Будто ракушки на песке, она собирала комплименты, этот шепот, который называл ее красивой, очень красивой, и звучал до самого пробуждения, чтобы дать ей почувствовать свою сущность.
На самом деле я уже не знаю, свой или ее сон рассказываю тебе, Али.