Бородин же возражал, что не в молекулярных процессах дело, а в шоковой ситуации, возникшей из-за неправильной методики нашего собственного поведения после регенерации.
— Мы начали, — говорил старик, — с обратного хода — от сильной шоковой информации переходили к дробной. И, может быть, в этом наша ошибка. Интеллект изумительной мощности не смог покамест — он особо подчеркнул это слово — вместить сразу одновременно два пласта жизни, два чуда, одно из которых — творчество. Гипотетически…
А я думал о живом человеке, который сейчас остался один на нашей даче. Друг мой, светлое диво природы — страдал. Он не мог терпеливо ждать, когда бородинские «самоорганизующиеся молекулы» вернут ему природный дар, всю личность полностью… Я взял слово:
— Я не ученый и не знаю деталей эксперимента, но, безусловно, Пушкин вернулся к нам со всеми качествами своего природного интеллекта, продолжающего развиваться, несмотря на утрату поэтической способности. В нем интенсивно живет и ясный ум, и необычная память, и наблюдательность, и тонкий вкус к изящному. Его интересы по-прежнему разносторонни. Не угашен интерес к вопросам общественного и духовного порядка. Бывший поэт — с какой горечью я называю его так! — полностью осознал свою необыкновенную роль в прошлом и нынешнем мире.
— Именно поэтому утрата важнейшей интеллектуальной «детали» — способности создавать привычное — стала для него источником испепеляющего страдания. Он не ученый, не знает, не верит, что время вернет его уникальное дарование, без которого он ни лично, ни социально существовать не хочет. Он стыдится себя сегодняшнего. В нем вместо привычных ритмов воцаряется хаос. Я, самый близкий Воскрешенному человеку, говорю вам: он в отчаянии, что ему вернули жизнь, лишенную главной для него ценности.
— Мы возродили личность, ущербную и в других отношениях, и несовершенство нашего воссоздания повергло его в жестокие душевные страдания, ведущие к гибели.
— И еще одна ущербность: он одинок в этом расширившемся мире, объем которого при всей гениальности вместить не может, не может стать полноправным участником современности.
— Считая эксперимент в основном удавшимся — человек вновь живет и мыслит, — вы забываете о том, что он страдает. Столь глубоко, сколь глубока его умственная сила.
— Мы показали ему далеко не золотой век человечества. Поглядели бы вы, как потрясают его фильмы о войне, он знает об опасности радиоактивности, об атомной бомбе, о нарушении равновесия в природе. Прежний Пушкин этого не знал, он верил в гармоническое общество, но его в нашей эпохе не нашел. Какова же его разочарованность! — В этом месте меня прервал тот же молодой голос: