— Ох! У меня есть маркер.
— Здорово.
Он взял маркер и потянулся к журналу.
— Стойте, распишитесь здесь!
Она шагнула ближе, раздвинув бретельки топа.
Рук улыбнулся.
— Похоже, мне не хватит чернил.
Женщина разразилась смехом и схватила Никки за руку.
— Слышали? Вот почему он мой любимый писатель.
Но Жара сосредоточилась на главном входе в Гилфорд, где детектив Очоа сочувственно хлопал по плечу швейцара.
Он вышел из-под тени навеса, и станцевав лимбо под лентой, подошел к ней.
— Швейцар сказал, что жертва проживала в этом здании. На шестом этаже.
Никки слышала как Рук прочистил горло за спиной, но поворачиваться не стала.
Он мог и дальше злорадствовать сколько угодно и подписывать грудь поклонницам. У нее не было настроения видеть ни то ни другое.
Час спустя в квартире жертвы в мрачной тишине детектив Жара села на антикварный обитый гобеленом стул перед его женой и семилетним сыном, преисполненная сочувственного терпения.
Голубой репортерский блокнотик со спиралью примостился рядом с ее коленом.
Ее величественная осанка и драпировка под рукой, охватывающая резной подлокотник, придавали ей поистине королевский вид.
Когда она поймала пристальный взгляд Рука, тот тут же отвернулся, сделав вид, что изучает картину Джексона Поллока на стене.
Она отметила насколько брызги краски на полотне похожи на те, что были на фартуке официанта. И хотя она и пыталась себя остановить, в ее полицейском мозгу начали прокручиваться кадры разрушенной витрины, растерянные лица травмированного персонала, и машина коронера увозящая тело одного из самых могущественных торговцев недвижимость, Мэтью Старра.
Никки задумалась, был ли Старр самоубийцей.
Экономика, или точнее ее крах, вызвали череду сопутствующих трагедий.
В наше время, лишь один поворот ключа в двери номера отеля отделяет нас от лицезрения очередного трупа какого-нибудь директора либо магната.
Являлось ли эго противоядием? Как и другие нью-йоркские торговцы недвижимостью, Мэтью Старр если и не написал об эго целую книгу, то уж курсовую работу точно.
Вечный бег наперегонки в гонке за то, чтобы написать свое имя на вывеске «Продается» всего, у чего есть крыша. Но нужно по крайней мере отдать Старру должное, он всегда оставался на плаву.
И судя по всему, ему были нипочем кризисы, бушевавшие за окном роскошной двухэтажной квартиры шикарного здания, с видом на Центральный Парк.
Каждый предмет мебели был или антикварным или сделан по заказу; гостиная представляла из себя огромное помещение высотой в два этажа, стены ее были полностью закрыты коллекционными картинами до самого потолка, который в свою очередь, был выкрашен в кафедральном стиле.