Поглотив ананас, я задумался о дальнейшей программе этого, довольно бездарно проведенного дня. Вернее, ночи. Идея променада по погрузившейся во тьму тайге не вызвала во мне никаких положительных эмоций. Ночью мой мир сужался до каморки, иногда напоминавшей мне карцер. В этот свой карцер я и предпочел вернуться.
Меня ждала очередная горячая порция супа «а-ля Робинзон» с примесью горьких воспоминаний. Не спеша, аккуратно нарезались мороженый огурец и помидор. В котелке варилась порезанная копченая колбаса.
— Сегодня супец будет уваристый, — сказал я, — даже жаль, что никто, кроме меня, не изведает его вкуса.
Я уже заметил, что с некоторых пор стал разговаривать сам с собою. В повседневной жизни окружающие с понятным беспокойством относятся к подобного рода разговорчивости. Особую тревогу населения вызывают, как правило, разговаривающие сами с собой в общественном транспорте пассажиры, которые вдобавок ещё и дурно пахнут.
Конечно, в моей голове после всего случившегося произошли некоторые изменения. Любой, кто не по собственной воле отрывался от общества, рано или поздно начинал страдать от одиночества, от которого не скрыться, не убежать. Одиночество — страшный враг, подкрадывающийся к разуму несчастного человека. Иногда оно прикидывается другом или даже спасителем, но всегда оборачивается вампиром, высасывающим «Я».
Вспомнились Робинзон Крузо и его Пятница. Вот он, счастливый случай спасения рассудка. Не зря герой Тома Хэнкса обзавелся приятелем — футбольным мячом Вилсоном. Признаюсь, я бы не хотел три года быть наедине с таким немым слушателем, но всем нутром чувствовал, что мне не избежать утомительных монологов перед женской сумкой, набитой кедровыми шишками. Я с отвращением и ужасом посмотрел на валявшуюся в углу желтую сумку. Как говорил один смешной персонаж: «Не приведи Господи». Мне жутко не хотелось сходить с ума. Выжить, а я тогда нисколечко не сомневался, что выживу, так вот, выжить, но не осознать момента чудесного спасения было бы слишком жестоким наказанием за моё безрассудство. Пришлось сделать пару глотков вина, чтобы привести нервы в порядок. Только вино и болеутоляющие таблетки не давали моему разуму покинуть меня, отдать во власти боли, одиночеству и отчаянью. О том, что будет со мною завтра, думать не хотелось.
— Ух, хорошо, — проговорил я, отведав варево собственного приготовления.
Суп и в самом деле удался. Обилие копченой колбасы на меньшую, чем обычно, порцию воды дало приятный солоноватый вкус. Я решил поэкспериментировать, мелко порубив огурец, а помидор порезав крупными кусками. От одного аромата уже хотелось лопать и лопать, да так, чтобы за ушами трещало. От обильного и питательного ужина появилась икота, мучавшая меня весь вечер напролёт.