Закрыв глаза, я подал сигнал Морфею, приглашая божество сновидений в гости. Мне кажется, на моем месте следовало дать этот сигнал выстрелом из стартового пистолета. Видимо, ему у меня было не очень уютно, коль он так долго игнорировал мое приглашение. Я заметил, что этот олимпийский бог — существо очень капризное и привередливое, ну прямо как кошка, гуляющая сама по себе. Морфей навещал меня, когда ему самому вздумается, иногда совершенно пренебрегая моими пожеланиями. Вот и сейчас сон никак не желал окутывать меня своими сетями, вместо него приходили воспоминания. Перед мною появился расплывчатый мираж, материализовавшийся в танцевальный зал «Лябамбы», московского клуба с латиноамериканской начинкой.
Мы пришли в клуб в начале второго ночи, и народ зажигал там по полной программе. Веселые мелодии меренге, сальсы, самбы и румбы сменялись песнями сказочницы Мадонны, попрыгуньи Джерри Хэллэвел. Заводные песни сыпались, словно из рога изобилия, и, как это подчас случается к середине ночи, народу было уже все равно, что играет и кто поет. Впрочем, до кульминации веселья оставалось еще далеко, и мы с Евой смело ринулись в самую гущу друзей латиноамериканских танцев.
Ева, совершенно не умевшая танцевать, восполнила сей недостаток выплеском эмоций. Если бы в тот момент подвести к ней провода, то получаемой энергии хватило бы на освещение целого района. Но, увы, она была девушкой с непостоянным и холерическим складом характера, и поэтому идея о создании компании «Еваэнерго» оказалась отвергнутой.
Это был вихрь или, точнее, смерч невообразимых фигур, способный обратиться в стихийное бедствие. И первым пострадавшим был я. Она прыгала, вертелась вокруг собственной и моей оси и почти каждый раз оказывалась на моих ступнях. Мне еще повезло, что ее обувь была без шпилек, иначе тогда я уехал бы не домой, а в больницу на машине «скорой помощи».
— Что случилось? — сквозь какофонию звуков прокричала Ева.
По всей видимости, она наконец увидела на моем лице очередную реакцию на ее приземление.
— Старушка моя, ты окончательно и безжалостно сокрушила мои конечности… В кого ты такая жестокая?
— Крокодил ты мой зеленоглазый, не плачь, я буду приносить тебе гостинцы, — сказала она и, знаете, так по-матерински погладила по голове, что я готов был замурлыкать, — каждый день гостинцы, представляешь?!
— Я согласен, добрая душа, можешь продолжать дальше скакать и танцевать. Мои ноги в твоем полном распоряжении. Да что там ноги, и сердце тоже!
— Вероника, Вероника! — вдруг закричала она и стала призывно размахивать рукой. Я оглянулся. Сквозь толпу танцующих к нам пробиралась Мартышка. Эта была та пигалица, с которой Ева и еще одна подружка вместе сидели в «Елках» в тот самый вечер, когда мы познакомились.