Не спуская глаз с хищников, я стал подбирать дрова. Старый волк, прервав свое занятие, исподлобья наблюдал за мной. Я старался не поворачиваться к нему спиной и держал нож, с лезвием испачканным волчьей кровью, на виду. Собрав, сколько сумел, я стал пробираться обратно в каморку.
Волк приподнялся, продолжая смотреть на меня. Увидев движение серого, я ворвался внутрь, роняя дрова. И сразу захлопнул дверцу.
Мне повезло, я собрал почти все топливо, оставив лишь мелкие сучки. Дрова заполонили почти все мое жизненное пространство, но все равно, оценив их количество, я встревожился. Даже теперь их было мало, точно не хватит до следующего утра. Мне стало тошно от нахлынувшей безнадежности, от которой опускаются руки. Я медленно погружался в море апатии, которое душило меня и накрывало с головою. Во мне зарождалось отчаяние, но, пока были дрова, я мог еще бороться.
— Не вешать нос… У тебя есть дрова, икра и вино, — подбадривал я себя. — Что тебе еще нужно?
Потасовка с волками пробудила во мне зверский аппетит. Я хищно слопал всю банку икры, хотя утром предполагал, что половина пойдет на ужин. Обед ознаменовался хорошим глотком вина. Слегка захмелев от вина и еды, я почувствовал в себе решимость вновь схватиться с волками.
— Ну, я вам еще рога-то пообломаю! — подбадривал я себя. — Я вас на шапки пущу, шубу сошью и чучел понаделаю!
Но сколько я ни пытался выжать из себя хоть какой-то план предстоящего сражения, ничего не придумывалось. Подтвердилась моя теория, что только киногерои мастаки на всякие хитрые выдумки, а обыкновенный человек, вроде меня способен лишь на воинственные вопли и бессмысленное размахивание руками.
Я так глубоко задумался, что не сразу сообразил, что слышу некий необычный для таежной глуши звук. Тяжелый переливчатый гул шел откуда-то сверху, становясь то громче, то тише.
— Боже мой, — пробормотал я, — неужели…
Сердце мое оказалось понятливее головы. Я еще не успел даже мысленно произнести самое главное в моем положении слово, а сердечная мышца уже сжалась от радостного предчувствия.
— Вертолет! — выдавил я, наконец.
Не могу сказать, что я заметался по своему обиталищу, негде там было метаться, тем более сейчас, когда все оно завалено дровами, но какие-то судорожные движения я делал. Самым осмысленным из них, была попытка, взобравшись на унитаз, выглянуть в дырку в крыше. Разумеется, кроме кусочка тускнеющего вечернего неба, я ничего не разглядел. И тогда я совершил поступок, на который в другой ситуации, ни за что бы, не отважился.
Схватив посох, а также, уже испытанный в бою нож, я опрометью бросился на улицу. Волки, по-видимому, ничуть не встревоженные отдаленным гулом пролетающего вертолета были застигнуты мною врасплох. Они вскочили только тогда, когда я уже стоял перед ними. Но так как, взгляд мой невольно обратился к небу, в поисках спасительной винтокрылой машины, фактор внезапности был мною бездарно упущен.