Я уже говорил, что у Жизни все карты в колоде крапленые, ты знаешь только свои карты. А она знает и свои, и твои, и те, что лежат в прикупе, и при необходимости может ввести в игру козыри из другой колоды. Вот так и со мною.
Как говорили римляне, человеку свойственно ошибаться. Я полагал, что увижу вертолет сразу, определю направление его движения и тут же вернусь назад. А, вернувшись, быстренько сооружу факел, которым можно будет размахивать, высунув его из прорехи в разрушенном землетрясении навесе.
Но первый же мой шаг из хвоста самолета стал и последним. Я попал в хитрую и, несомненно, очень хорошо продуманную засаду. Матерый вожак и молодая волчица, своим безмятежным видом, вероятно, должны были усыпить мою бдительность, тогда как рядом притаилась еще пара волков: один справа, другой слева от выхода из хвоста самолета. Заметил я их поздно. Левый волк вцепился в мою правую ногу, правый зверь повис на левой руке с ножом. Подвергнись я такому нападению летом, у меня не было ни одного шанса выжить. Но зимняя одежда и обмотки на ногах сыграли с зубастыми бандитами коварную шутку.
Я растерялся, но инстинкт древних предков охотников не дал мне погибнуть. Он пришел на выручку, когда разум в панике завис, словно компьютер.
Инстинкт — шестое чувство, тебе я песнь пою.
Первым в дело вступил мой посох. Перехватив его повыше, я несколько раз ударил острым нижним концом волку в загривок. Правда, все удары пришлись на толстую шею и спину и, похоже, посох лишь слегка оцарапал волчью шкуру. Волк, сжимая мощными челюстями мою лодыжку и мотая головой, попытался опрокинуть меня наземь. Он мужественно вытерпел три колющих удара посохом, но после четвертого жалобно взвизгнул и бросился бежать.
Я остался один на один с волком, повисшем на правой руке. Зверюга, пользуясь тем, что я был занят его собратом, ловко работая своими челюстями, передвинулась к запястью, которое защищала лишь тонкая ткань куртки.
Я взвыл от резкой боли. Мои глаза, наполненные болью и яростью, встретились с горящими глазами волка. Хищник мертвой хваткой вцепился в руку и теперь тянул на себя, думая завалить жертву. Подтащив зверя к себе, я изо всех сил пнул его в брюхо. Видимо я попал по причинному месту, потому что зубы волка перестали впиваться в мою руку, сам же хозяин зубов присел на снег, только для того чтобы еще раз получить удар, на этот раз в ухо. Завершил избиение хороший пинок по ребрам. От этого удара зверь, как будто вышел из поразившего его ступора и бросился в сторону.
— Получили твари, а?! — заорал я.