К привычному уже голоду и холоду добавилось крайне неприятное специфическое чувство алкогольного отравления. Срочно требовалось медицинское вмешательство, какие-нибудь таблетки или полстаканчика опохмелки. Последний вариант был предпочтительнее. Я с трудом дотянулся до бутылки с текилой, но при виде мексиканского самогона меня вырвало.
«Всё-таки отравился, — определил я диагноз, — алкогольная интоксикация».
При очередной попытке встать моё тело взбунтовалось, ноги подкосились, и я мешком повалился на пол. Голова, ничего не соображая от стремительного кружения, отказывалась вообще что-либо предпринимать. Я решил взять тайм-аут и, набравшись терпения, подлечиться продолжительным сном.
Заснуть не получилось, но, отлежавшись, я почувствовал себя лучше, голова кружилась, но уже не так сильно, тошнота стала терпимой.
Подчас добиться контроля над собственным телом так же тяжело, как утихомирить разбушевавшегося начальника, которой узнал, что его коварные подчиненные объявили тихую забастовку и больше не намерены потакать его «новациям». Однако я не мог позволить себе идти на поводу у ослабевшего организма и, как он не сопротивлялся, но я заставил ноги и руки исполнять приказания сумасшедшей головы.
Бормоча проклятия, одной рукой ухватившись за ручку двери, я поднялся, кряхтя и постанывая, и выбрался на улицу. С большим трудом присев на корточки, но даже в таком весьма относительно устойчивом положении, опасался завалиться и, зачерпнув рукой снег, я приложил его к лицу, уповая, что он поможет мне немного оклематься. Немного снега я положил в рот, и языком, защищая разрушенные зубы, растопил его и промочил горящие «трубы».
Прискорбно было осознавать, даже через хмельную завесу, заслонившую разум, что только собственная глупость привела меня в столь печальное состояние. Я, как всегда, оказался благоразумным, но только задним умом. Вспомнил мудрые слова: «Твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад... это сказал фараон, он был очень умен, и за это его назвали Тутанхамон». Нет, я не Тутанхамон. Он был фараон, а я — идиот! Я осёл. Я хуже всех вместе взятых ослов.
Походкой пьяного медведя я направился в лес. Небольшой моцион с непредвиденным купанием в снегу привел меня в чувство и проветрил мозги. Мне было настолько плохо, что я не обратил внимания на погоду. Утро было пасмурным, и всё также шел снегопад — по всей видимости, он не прекращался и ночью. Это просто невероятно, как долго он продолжался!
Тысячу раз проклиная глупую жадность, которая сыграла со мною такую шутку, я, превозмогая слабость, развел маленький костерок, на большой меня не хватило. Достав из сумки бутерброды с сыром и рыбой, разогрев их на огне, я принялся завтракать. Разжевывая языком хлеб с сёмгой, я прикидывал план действий на предстоящий день.