Я долго лежал, потом перевалился на бок, зачерпнул ладонью холодного снега и приложил его к лицу. Постепенно ко мне возвращались разум, чувства и желание существовать. С трудом поднявшись на ослабшие и окоченевшие ноги, я медленно пошел по своим следам туда, где остались мои обмотки. Без них мне никак нельзя. Когда была найдена вторая тряпка, я замерз настолько сильно, что подумал: больше не отогреюсь. Особенно замерзли ноги, от холода ставшие совсем бесчувственными. Казалось, они в любой момент могли рассыпаться, словно сосульки, сбитые палкой. Но как бы то ни было, сибирский холод вернул меня к печальной действительности, он подействовал на меня, как холодный душ на пьяного.
К счастью, за пазухой у меня было немного вина. Нестандартная упаковка выдержала все испытания: и лазанье по скалам, и сумасшедший бег по заснеженной тайге. Сделав несколько глотков и обмотав ноги, я подался в обратный путь, заметив, что где-то потерял свой посох. Посоха было жаль.
«Наверное, на горе у скалы», — подумал я.
После недолгих поисков я набрел на свои следы, оставленные мною при восхождении.
С поникшей головой, наполненной невеселыми мыслями, я брел по заснеженному лесу. Тут и там носились белки.
«Рыжие пушистые свиньи, которые думают только о себе, — злился я на грызунов. — Им бы лишь набить свое брюхо и повеселиться вдоволь».
Внезапно я остановился… Такое уже было со мною: прогулка по зимнему лесу, вино..., Кажется, это называется дежа вю.
— Ну, точно, — воскликнул я и стукнул себя по лбу. — В декабре прошлого года, да-да-да, именно вот так мы с Евочкой пробивались к моей даче через заснеженный подмосковный лес. Ох, и попили мы тогда винца!
В прошлом декабре я заработал большою головную боль, хотя некоторые почему-то называют это «геморроем». Это случилось из-за того, что пришлось работать подобно папе Карло, то есть много и усердно. В итоге компьютер спёкся, чайник я в сердцах разбил об пол. Проблема была решена, но мои нервы стали похожи на струны расстроенной гитары, ни к черту не годились, психика расшаталась, сердце и совесть окаменели, а по ночам снилось странное чудовище, страшное, как дикобраз, и злое, как акула.
Ева, чудная девушка, всегда была готова прийти на помощь. Заарканила, впихнула в электричку и буквально через два часа мы, к тому времени пьяные, сладкой парочкой пробивались дремучими подмосковными лесами. Мы были похожи на двух отставших поляков из знаменитого сусанинского отряда. Нет, конечно, мы не заблудились, ибо это почти невозможно, просто нашу дорогу занесло снегом. Декабрь тогда выдался теплым и снежным, поэтому каждый шаг давался нелегко, а иногда совсем не давался. Пришлось использовать допинг — на один километр бездорожья полагалась одна бутылка крымского портвейна. На наше счастье километров этих было всего три, иначе от десятка бутылок, аккуратно сложенных в моем рюкзаке, не осталось бы ни одной.