Он потер глаза — словно песком засыпаны! — и кто-то пошевелился рядом с ним.
— Хелен, — пробормотал Арчи, — милая, принеси мне водички.
— Кто?
Арчи моргнул и прищурился: в постели рядом с ним была вовсе не Хелен, а Кейт — одна из подавальщиц Белинды, та, что помоложе и потемнее. Она лежала под лоскутным одеялом в чем мать родила. Хелен умерла, а он…
Арчи огляделся: сквозь узкое высокое окно лился солнечный свет — значит, он не у себя в подвале.
«Боже мой, — подумал он, — я ничего не помню. Я напился? Когда? И как я сюда попал?».
Его мысли спотыкались, словно что-то все время попадало между его вопросами и ответами на них — что-то вроде резкого запаха джина, пропитавшего кожу и забивающего запах его собственного тела. Что-то было связано с острой болью, которой отдавался в глазах утренний свет.
Оказывается, он тоже обнажен — эта мысль медленно достигла поверхности сознания, когда его голое бедро задело обширный зад Кейт. Даже слишком обнажен: нет даже талисмана на шее.
Арчи стащил одеяло с матраса и стал рыться в скомканной простыне.
— Бога ради, Арчи, холодина же, — заворчала Кейт, натягивая на себя одеяло.
Пропустив это мимо ушей и не обращая внимания на головокружение, Арчи поднялся и разворошил сваленную в кучу одежду. Все деньги по-прежнему были в карманах, а талисман исчез.
— Брось, милый, рань такая. Белинде ты еще не скоро понадобишься, — пробормотала Кейт и уткнулась в подушку.
— Кейт, проснись.
— Ну что тебе?
Арчи едва сдержался, чтобы не потрясти ее.
— А где та штучка, которая вчера висела у меня на шее?
— Почем я знаю? Тут где-то… — Кейт махнула рукой под одеялом.
— Где?! — заорал Арчи. От усилия в глазах потемнело и колени подогнулись.
Кейт резко села и протянула руку к полу со своей стороны постели.
— На! — буркнула она, бросая ему талисман. — И прекрати орать, я спать хочу.
Арчи поймал талисман обеими руками — от прикосновения к нему в голове прояснилось. Слепящая боль в глазах прекратилась, и головокружение стало обычным похмельем.
«Я снова в состоянии думать», — решил Арчи, и его захлестнули воспоминания о событиях вчерашнего дня, вместе с оглушительным отголоском осознания, что Хелен умерла, а он стал пьянчужкой, вкалывающим в пивбаре за кусок хлеба и крышу над головой.
Арчи забрался в постель, пытаясь отделить прошлое от настоящего, чтобы лавина воспоминаний не вырвалась наружу и не захлестнула с головой. Вчера ночью ему опять приснился сон — точнее, кошмар. Мумия выполняла… то есть это он сам был мумией, выполняющей какой-то жуткий ритуал в освещенном факелами зале, по каменным стенам которого текли ручейки ртути. А на него немигающим взглядом смотрела ужасная статуя: глаза обведены краской, верхняя губа расщеплена каким-то бруском… И рядом стоит Майк Данн с безумно горящими глазами и шепчет: «Не надо, Арчи».