– А что это за птицы? Вороны, галки?
– Вы уходите от ответа, – мягко заметил сладкий гражданин.
– Не знаю и знать не хочу! – вспылила Лидка. – Если не известно, что это за птицы, то как я могу судить?
– Дальновиднее третья, спустившаяся на каменистую почву. Ей нечего выбирать и не о чем беспокоиться.
Гость со значением посмотрел на бедную женщину, которая начинала выходить из себя, как выходит из кастрюли закипевшее молоко. Лидка даже слегка побледнела, не оттого, что хочет сказать гадость, а оттого, что не может это сделать сразу и в лоб.
– К чему это? Не пойму, куда клоните…
– А к тому, что от иных действий в своей жизни лучше бы уклониться. Тогда выбор не будет столь трагичен.
– Это намек? – всё более накаляясь гневом, пробормотала парикмахерша.
– Не намек, а аллегория… Сейчас, сейчас… Вы всё поймете.
Он остановился взглядом на детективе, лежащем на ее тумбочке. Цветная обложка изображала труп мужчины с перерезанным горлом, он лежал на полу ничком, а в спину его воткнула острый каблук неизвестная дама, от которой видны были лишь длинные ноги в ажурных чулках.
– Как вы думаете, она делает депиляцию?
– Наверняка, – ответила парикмахерша.
– Она очень его любила, я чувствую. Это ведь женская проза?
– Допустим, – глухо подтвердила Лидка, по-прежнему борясь внутри себя с желанием брякнуть гадость.
– Всю женскую прозу пишут мужчины.
– Вот уж нет. Там на обложке – автор, и он сфотографирован в юбке.
– Ну точно мужчина, – довольно цинично заметил гость. – Если бы он был женщиной, то сфотографировался бы в брюках. И он, наверное, изменял ей?
– Кто?
– Покойник с обложки.
– Не изменял, а развел на деньги.
– Но остался ей верен?
– Конечно. Иначе бы она вообще его расчленила.
– Можно я закурю? – вздохнул печально незнакомец. – Я не сильно вас обеспокою?
– Не обеспокоишь. Я сама закурить могу, – пообещала Лидия Павловна.
Он виновато улыбнулся. Достал из кармана пиджака похожую на подводную лодку сигару, по-видимому, очень дорогую, специальными щипчиками обрезал ее с обеих сторон и начал раскуривать от зажигалки, причмокивая, как вурдалак над счастливой жертвой в ночь полнолуния.
– Так, значит, об аллегории… Сейчас, сейчас… – он нахмурил свой лучезарный лоб с прилизанными височками.
Взял в руки детектив. Лег на незастеленную железную кровать рядом и положил книжку себе на живот. Выпустив в потолок облако сладкого дыма, требовательно спросил:
– Что видите?
– Вижу дурака с моим детективом, – все-таки не сдержалась Лидка.
– Правильно. А как ведет себя книга?
– Лежит неподвижно. А дурак задает ненужные вопросы.