— Это хорошо, — подчеркнул генерал.
Еще говорилось, что…
Но тут погас свет. Во всем городе. И раздался мерный гул с неба. Огромная воздушная армада англичан и американцев шла почему-то не на Берлин, не на промышленные центры, а на жилые районы Дрездена. Заныли, засвистели бомбы. Взрыв на взрыве, воронка на воронке. Целый район старого города целенаправленно превращался в груду щебня, почти не отличающуюся от Сталинградской. И еще волна, и еще волна. Не выдержали перекрытия, рухнуло бомбоубежище, скрывая в себе профессора и генерала. Начавшиеся пожары уничтожили все записи и всю технику. Погибли охранники и погибли ученые. Погибли в полном составе все те, кто готовился к переходу и все те, кто уже прибыл из будущего…
"Откуда они узнали?" — была последняя мысль Цайтваген.
Откуда, откуда… Теория была совершенно верна. Только не подумал профессор о неразрывной связи пространства и времени. Он понял, как будет действовать переход во времени — бесконечной цепочкой, из будущего, на то же время, на которое его человек перелетит в прошлое. Полное замещение. Но если из будущего в Дрезден прибывают русские. Если они из Москвы или Курска, куда попадали его боевики в прошлое?
Вот и узнали союзники рано или поздно об экспериментах на промышленной окраине старого германского города.
— …Все у нас сегодня наперекосяк из-за этого грузина!
— Да-а, сейчас-то на Сталина чего только не понавешали. Всех собак — на Сталина. Сказал бы ты это в раньшие-то времена!
— Причем здесь Сталин? О Берии! О Лаврентий Палыче, так его и переразэтак!
Пиво с мужиками за столиком во дворе под раскинувшим толстые ветви старым тополем. В жаркую погоду. После работы, которая отняла, казалось, последние силы в конце недели. Ну, и разговоры, как положено. Пить пиво и молчать — это можно и просто из-под крана хлебать водицу. А если не молчать, то о чем говорят мужики жарким летним вечером, сидя вокруг запотевшей трехлитровой банки с пивом? Вот женщины выдумывают себе разное, что, мол, меряются мужики там всем подряд или девок своих обсуждают, и потому всегда они стремятся подслушать хоть краем уха мужские разговоры. А мужики, может, вовсе о литературе рассуждают. Или еще о политике. Ну, и об истории, конечно. Потому что как же без истории, если вся наша политика и вся наша жизнь — оттуда?
А если об истории начинают, так обязательно и обстоятельно пройдутся по всем фактам с древних времен, поговорят о варягах и о крещении, поругают слегка Калиту за Тверь и насчет татаро-монголов поспорят… А потом непременно упрутся в ту историю, что была совсем недавно — ста лет не прошло. И конечно, каждый принесет по трехлитровой банке янтарного напитка, играющего на солнце солнечным же цветом, из соседнего ларька с громкой надписью "Живое пиво из кегов".