В конце разговора герцог поинтересовался, найду ли я дорогу в свою комнату самостоятельно, покосившись при этом на серебряный колокольчик, лежащий у него на столе.
Конечно, Ваша Сиятельство, меня же в ваш кабинет не с завязанными глазами привели. Это я уже себе пошутить позволил. И он нормально принял мою шутку.
Хороший мужик, хоть и герцог. Все бы такими были, вспомнил я встреченных мною по дороге дворян.
– Артуа – услышал я негромкий зов, когда вышагивал в свою комнату. Милана.
Господи, девочка, да ты же замерзла, даже дрожишь вся.
– Почему ты так долго, на улице так прохладно – пожаловалась Милана.
– Ты что, ждала меня все время, пока я был у твоего дяди? –
– Да. Я боялась, что не смогу увидеть тебя – у нее даже голос дрожал от озноба.
Я крепко прижал Милану к себе и безошибочно нашел в почти полном мраке ее губы.
Затем содрал с себя куртку, и надел на нее. Так тебе будет теплее, малыш.
Буквально на руках перенес в какую-то нишу, где стояла сплошная темнота. Здесь нас точно никто не сможет заметить. И можно обнимать тебя и целовать, никого не опасаясь.
Я уж совсем было подумал, что ты забыла обо всем, оказавшись в родной, безопасной обстановке. Так бывает, и знаю я это не понаслышке.
Мы с тобой совсем как два юнца, прячемся в темноте и целуемся. Ты даже возрастом подходишь. Если не учитывать того, что девушки в твоем мире и в твоем возрасте частенько уже замужем и даже имеют ребенка, и не всегда единственного.
Милана взяла меня за руку и куда-то повела. Мы вошли внутрь, прокрались полутемными коридорами и очутились в комнате, где горела одинокая свеча.
– Погаси свечу, Артуа. Почему-то мне сейчас совсем не страшно без света –….
…. – Мама умерла, когда я была еще совсем маленькой. Я даже плохо помню ее, только ее руки, всегда такие ласковые и теплые. Отец так и не женился больше. Он всегда говорил мне, что я выйду замуж только по любви. Его самого не стало полгода назад. И вышло все так, что я сидела в своем доме как в темнице, дожидаясь, когда мне исполнится шестнадцать лет и меня выдадут за человека, от одного вида которого меня брала нервная дрожь. – Милана явственно передернула плечами, видимо вспоминая того, о ком рассказывала.
– Он что, действительно был безобразным? –
– Вовсе нет. Некоторые находили его очень даже привлекательным. Молод, хорош собой, из знатной семьи. Но… – и ее снова передернуло от отвращения.
– А почему именно шестнадцать? Насколько я знаю, бывают браки и в более молодом возрасте. –
– У простого народа это так. Дворянам же необходимо разрешение самого императора, чтобы такое случилось. Никто бы не обратился к Его Величеству с подобным прошением, ведь тогда бы выяснилось все остальное.