— Да, — проговорил я.
— Но из-за чьей-то дурацкой оплошности на пластинах однажды оказалась лошадиная кровь. Так возник мутант воспалительного заболевания. — Он сделал паузу. — Мутанты — это изменения, проявляющиеся в организме внезапно и без видимых причин.
— Да, — снова отозвался я.
— Никто не понимал, что произошло, — продолжал он. — Вплоть до того момента, когда инъекция мутантов рожистого воспаления была введена в лошадиную сыворотку и лошади заболели. Вирус-мутант оказался на редкость стойким. Инкубационный период обычно занимал от 24 до 48 часов после прививки. В результате у лошадей обнаруживался эндокардит, то есть воспаление сердечных клапанов.
В соседнюю комнату вошел молодой человек в расстегнутом белом халате. Я проследил, как он начал работать.
— А что стало с этими мутантами рожистого воспаления? — поинтересовался я.
Ливингстон долго шевелил губами и наконец произнес:
— Мы сохранили несколько образцов из чистого любопытства. Конечно, теперь они ослабели, и для того, чтобы их полностью возродить, придется…
— Да, — не удержался я. — Снова использовать голубей.
Он не нашел в этом ничего смешного.
— Именно так, — подтвердил он.
— И все эти проверки на голубях и работа с пластинами, они, Что, требуют большого умения?
Он заморгал.
— Разумеется, я мог бы это сделать. А я не мог. Однако материал для инъекций хранился у меня в маленьких ампулах, упакованных в коробочки.
Человек в соседней комнате стал открывать шкафы. Он явно что-то искал.
— А может ли этот мутант рожистого воспаления находиться где-либо еще? Я имею в виду, не отправляли ли его из вашей лаборатории?
Ливингстон поджал губы и приподнял брови.
— Понятия не имею, — проговорил он. Затем посмотрел сквозь стеклянную стену и жестом показал на человека из соседней комнаты. — Вы можете обратиться к Барри Шуммуку. Он должен знать. Он как раз специализируется на мутантах рожистого воспаления.
Он произнес «Шуммук» как бы в рифму с «пригорком». Я подумал, что мне знакома эта фамилия. Я… Боже мой.
Я испытал настоящий шок, и у меня едва не оборвалось дыхание. Я слишком хорошо знал человека, настоящая фамилия которого была именно Шуммук.
Я глубоко вздохнул и почувствовал, что меня начало трясти.
— Расскажите мне побольше о вашем мистере Шуммуке, — попросил я.
Ливингстон был от природы болтлив и не ощутил никакого подвоха. Он пожал плечами.
— Барри прошел трудный путь. Он до сих пор любит об этом вспоминать. Считает, что он очень много страдал. Что мир обязан ему своим существованием и тому подобное. Это осталось у него со студенческих времен. Ну, а здесь он недавно работает. Впрочем, он толковый специалист, это несомненно.