– Медведь, – пробасил сверху Купец. – Ты живой? Не вздумай стрелять, мы спускаемся…
На лестнице торопливо забухали тяжелые шаги. На уровне второго этажа еще раз прозвучал хлопок: видимо, Демидов добил кого-то из боевиков Асланова.
Володя быстро встал и рывком попытался поднять Гудаева. Тот продолжал безмятежно спать.
– Что случилось? – быстро спросил Демидов, буквально скатываясь на Володю. – Это что за хмыри? Гудаев жив? Где Дрозд?
Он задавал вопросы, не дожидаясь на них ответов. Перехватив у Локиса тело Салмана, забросил его себе за спину.
– Машина есть? – Купец торопливо шагал через двор. Володя не отставал от него. Анна едва поспевала за разведчиками.
«Ситроен» стоял на том же месте, в нескольких метрах от арки. Где-то вдалеке были слышны завывания полицейских сирен.
– Живее, Пигалица! – прикрикнул Демидов на Корнейчик. – Не хватало нам только с этими чертовыми полицаями встретиться. Опять, блин, нарисовались, хрен сотрешь… Какая из машин наша?
Володя молча кивнул на темно-синий полуспортивный «Ситроен». Купец зашвырнул Салмана на заднее сиденье и забрался сам.
– А куда ехать? – поинтересовался Локис, садясь за руль. Вой полицейских сирен приближался к их кварталу, поэтому Володя выехал с парковки, но скорость пока не прибавлял.
– Идиотский вопрос! – взорвался Демидов. – Куда угодно, только подальше отсюда! Я хренею с тебя, Вова! Нас того и гляди заластают, как сопливых пацанов, а он выясняет, куда нам ехать… У тебя мозги отшибло, что ли?!
Володя и сам понимал, что вместо того, чтобы действовать, задал дурацкий вопрос. Придавив педаль акселератора, он вывернул руль вправо. Машина, взревев мощным движком, сорвалась с места и понеслась в сторону ярко освещенных улиц.
С некоторых пор Огюстен Ленар, префект полиции Иль-де-Франс, перестал понимать, что происходит. Всего пару дней назад ему было все предельно ясно. Преступность в девяти центральных департаментах страны была в пределах нормы, не выше и не ниже, чем в других департаментах и префектурах страны. Никаких громких убийств, ограблений, терактов… И вот уже третьи сутки в Париже и его пригородах творилось нечто, не поддающееся никаким объяснениям. Похищение людей, перестрелки на улицах прямо среди бела дня, погони в историческом центре Парижа… Все это, словно большой снежный ком, в одночасье свалилось на Ленара. И он растерялся. Общественность негодовала, бульварная пресса, захлебываясь от восторга, критиковала префекта и его деятельность. Министр внутренних дел на единственной аудиенции недвусмысленно дал понять, что Ленару пора на пенсию.