И тут они полетели вниз. Вместе с каплями дождя.
«О Боже! О Кац! Кац, если у тебя есть мать…»
Ночной воздух просвистел в ушах и… плюх! Да, да, именно это словечко из комиксов. Они упали на что-то мягкое. Слава богу! Но тут Фебе в нос ударил невыносимый смрад. Она перевернулась, и чьи-то холодные пальцы задели щеку. На нее смотрели безжизненные стеклянные глаза. Арбалетная стрела прошила череп трупа, как зубочистка маслину. Феба моргнула. Еще тело и еще. Всюду трупы. Милк постанывал, зажатый двумя обезглавленными женскими телами. Столько смертей вокруг. И эта странная вибрация… Ветерок обдувает лицо.
Тут до Фебы дошло: они в грузовике. В грузовике, который вывозит из Цирка трупы. Она беззвучно рассмеялась. Так вот кто их спас — мертвые грешники! Тем временем машина выехала за ворота «Тропиканы» и катила по мокрой черной ленте шоссе. Милк так и лежал, чихая и фыркая. Мимо проплывали фермы, церкви, дома. Одиноким факелом горела в ночи башня маслоочистительного завода.
Феба собралась с силами, сжала в руке револьвер. Ах, этот металл, металл ее славного «смит-вессона»! Бросившись на Милка, она прижала дуло к его виску. О, у нас есть мишень получше, не так ли? Феба сорвала с него повязку и сунула револьвер прямо в пустую глазницу. Звук получился, как от резинового молоточка невропатолога.
— Знаешь, кто я? — процедила сквозь зубы Феба.
Милк как-то блаженно улыбнулся, словно близость женского тела его волновала больше, чем то, что она явно собиралась его пристрелить.
— Это ты, Вавилон? Ты загорела, сестра моя.
Мама как-то сказала ей, что каждая женщина пытается представить, как это, когда у тебя есть член, а каждый мужчина — что значит иметь влагалище. «Что ж, отче, — подумала Феба, повернув револьвер, словно штопор, — теперь у тебя есть представление».
— Уничтожь меня, Вавилон!
Грузовичок затормозил. Уперев револьвер в череп Милка, Феба выглянула из кузова и увидела, как из кабины выпрыгнул водитель и, светя себе фонарем, побежал под дождем к ближайшей придорожной экспозиции — скелету, прикрученному проволокой к изгороди загона для скота. Водитель внимательно осмотрел скелет, словно раздумывая, менять его или пока не стоит.
— Возьми меня, Вавилон!
— Да какой я тебе Вавилон, придурок!
— А-а… Так ты из хунты! — вскрикнул Милк. Ему на лицо упал бледный луч света. Феба обернулась. Какое-то мгновение водитель раздумывал, что делают два живых трупа в кузове его грузовика. — Тебя подослал полковник Аккерман! — взвыл Милк, вцепившись в парку Фебы.
Выронив фонарь, водитель рванул прочь, как перепуганный олень.