И главное, рельсы-то где? Вроде бы он по ним шел…
Игорь встал и побрел к ближайшим развалинам. Перелез через упавший, вывороченный с корнем ясень, обошел колючий кустарник, взобрался на гору кирпича и битого шифера. Прикинул расположение фундамента. Получалось, что там, на другой стороне развалин, должна была быть улица. На уцелевшей части стены угадывалась арка подъезда. Морозов осторожно, чтобы не оступиться, преодолел руины и стал внимательно изучать углы здания.
Где-то тут, по логике, должна быть табличка с названием улицы. По ней можно сориентироваться.
Увы. Ничего подобного Игорь не обнаружил. Зато среди мусора нашел предмет, который заставил Морозова ненадолго забыть обо всем.
Нож!
Небольшой, ладонь в длину, грязный, но не ржавый, с хищно задранным носиком, наподобие финки. Простенькая пластиковая рукоятка была поцарапана, в одном месте сколота, но неплохо сохранилась.
— А вот это удачно! Ой как удачно!
Игорь подбросил нож, перекинул из ладони с ладонь.
— Нержавейка.
Сказать по правде, нож имел совершенно кухонно-самопальный вид. Этим, наверное, и объяснялось его «нержавеечное» происхождение и странная финкоподобная форма лезвия. Видимо, выточил его какой-нибудь местный дядя Петя. Или дядя Ваня, что сути не меняло. С советского времени тут осталось много заводов, которые с началом Перестройки были начисто распроданы, а то и вовсе снесены. Слесари же остались, промышляя кто чем в новой, незнакомой для них жизни.
Игорь сунул нож в карман и неожиданно вспомнил про крысу. Он вернулся и попытался найти тушку. Не удалось. Труп крысы исчез. То ли утащили не слишком брезгливые сородичи, то ли кто покрупней.
Игорь вздохнул, но не сильно расстроился. Найденный нож перевешивал любые потери.
В надежде выйти на дорогу, Игорь начал бродить по округе, все дальше и дальше уходя от развалин. В конце концов, он вышел к обветшавшей, но почти полностью сохранившейся часовне. Высокий, изогнутый клен пророс сквозь здание, поднявшись над крышей и раскинув над ней зеленый полог кроны.
— Живые и мертвые… — прошептал Морозов.
Кладбищенский парк — место, где с восемнадцатого века хоронили моряков, — разросся до неузнаваемого состояния, одичал, превратился в лес. Почва, благодаря старым могилам, тут всегда была добротная…
— Как же это я такого кругаля дал?
Игорь огляделся. Получалось, что он в какой-то момент потерял направление и ушел от трамвайных путей в сторону. Эти места он помнил плохо, потому что обычно гулял с девушками в старом городе, на Вышгороде, где было больше романтики и всяких красивостей. А на старом кладбище… какая к черту романтика?