Он помолчал и обвел всех взглядом. Один из них, с угрюмой скептической физиономией, сказал:
— Все это очень мило, Пинеро, но, даже если это правда, так толку что?
Пинеро удостоил его безмятежной улыбкой.
— Терпение, друг мой. Я попросил вас считать жизнь электрической. А теперь сочтите наших длинных розовых червей проводниками электричества. Вы, вероятно, слышали о том, как инженеры с помощью некоторых измерений могут определить точное место разрыва в трансатлантическом кабеле, все время оставаясь на берегу. Я проделываю то же с нашими розовыми червями. Приложив свои инструменты к срезу вот здесь, в этой комнате, я могу определить, где происходит разрыв. Иными словами, когда наступает смерть. Или, если хотите, я могу произвести обратное исчисление и назвать вам дату вашего рождения. Но это не интересно: вы ведь ее уже знаете.
Угрюмый репортер презрительно хмыкнул.
— Вот и попались, доктор: если ваше определение человечества как лозы или розовых червей правильно, то определять дни рождения вы не сможете, поскольку связь с человечеством непрерывна и ваш электрический проводник ведет через мать до самых отдаленных предков.
— Совершенно верно и очень умно, друг мой, улыбнулся Пинеро. — Но вы слишком увлеклись аналогией. Речь ведь идет не об измерении какого-то проводника электричества. В некоторых отношениях это больше походит на измерение длины очень длинного коридора с помощью звука, отражаемого от дальнего его конца. Момент рождения представляет своего рода изгиб в коридоре, и при правильной настройке я могу уловить эхо от этою изгиба.
— С удовольствием, мой дорогой друг. Испробуем на вас? — Попался, Люк, — сказал кто-то из репортеров. — Соглашайся или заткнись.
— Я согласен. Что мне надо сделать?
— Во-первых, напишите на листке день и час вашего рождения и отдайте листок кому-нибудь из ваших коллег.
— Ну, а теперь что? — спросил Люк, отдавая листок.
— Снимите верхнюю одежду и станьте на эти весы. А теперь скажите, вы когда-нибудь были много толще или много худее, чем сейчас? Нет? А сколько вы весили при рождении? Десять фунтов? Великолепный, здоровый младенец. Теперь такие крупные рождаются редко.
— Ну и что значит весь этот треп?
— Я пытаюсь примерно определить средний срез нашего длинного розового проводника, мой милый Люк. А теперь, пожалуйста, сядьте вот туда. А теперь зажмите в зубах этот электрод. Нет-нет, вас не дернет. Напряжение очень низкое. Меньше микровольта. Но мне нужен хороший контакт.
Доктор отошел от него, скрылся за аппаратом, опустил над головой козырек и только тогда стал вертеть ручками. Зрители увидели, как некоторые из циферблатов ожили, аппарат глухо загудел. Затем он умолк, и Пинеро выбрался из своего тайничка.