Первое время мне никак не удавалось завязать личные отношения ни с кем из англичан. Все аккуратно являлись на занятия, а после занятий моментально исчезали. В жизни студентов школы они совершенно не участвовали. Здесь сказывались как разница в возрасте, так и пренебрежительное отношение к «студентикам». Все они считали себя людьми солидными, сделавшими определенную карьеру. К тому же почти все они были семейными. Свободное время большинство из них привыкло проводить в «своих», как говорят в Англии, клубах.
Вообще говоря, общественное положение англичан довольно часто можно определить по тому клубу или клубам, в которых они состоят членами. Попасть в фешенебельный клуб нелегко, и богатство в данном случае часто не играет решающей роли. Определенная категория клубов называется «клубами для рабочих», весьма точно отражая социальный состав их членов. В эти клубы может записаться каждый.
Примерно через месяц после начала занятий нам было предложено заниматься не менее часа в день в лингафонном кабинете (магнитофонов школа не имела). Это вынудило всех задерживаться после занятий, посещать «трапезную» — так по традиции называют столовые в английских университетах, что отражает историю возникновения учебных заведений при монастырях, — и вообще больше общаться с однокурсниками.
В этот период мне удалось установить неплохие отношения с иностранцами в моей группе и со студентами, выдающими себя за сотрудников Форейн Оффис. Видимо, этому способствовало отсутствие у нас «чиновничьей» формы и кастовой замкнутости, присущей английским офицерам.
Затем, как это часто бывает в жизни при проявлении достаточного терпения, помог случай. Один из преподавателей, сын профессора Саймонса, заметил некоторую отчужденность в группе и решил исправить это ненормальное, на его взгляд, положение. На одном из занятий он как бы вскользь заметил, что, поскольку мы люди взрослые, нам мало учить язык и историю. Настоящий китаист должен быть также в курсе текущих событий в Китае и в Юго-Восточной Азии, а также быть знаком с китайским искусством, традициями, бытом и т. д. С этой целью он предложил организовать факультативный семинар: раз в неделю после занятий мы могли бы собираться, организовать чай с печеньем и слушать часовую беседу приглашенного Саймонсом-младшим специалиста по какому-либо из интересующих нас вопросов, а затем обсуждать эту беседу. Идея эта всем понравилась, и вскоре состоялся наш первый семинар.
Собрались мы в «старшей трапезной», то есть в столовой для преподавательского состава. Один длинный стол был заранее накрыт для чая, для чего было собрано по два с половиной шиллинга с каждого участника семинара. Рядом стоял ненакрытый стол, за который все мы уселись. Саймонс и приглашенный лектор заняли места во главе стола. Сейчас я уже не помню, кто именно проводил первый семинар и на какую тему была беседа. Но можно сказать, что эти беседы, как правило, были очень интересными, а наши лекторы — специалистами своего дела. Особенно интересными были обсуждения бесед, во всяком случае для меня, так как они позволяли узнавать политические взгляды моих однокурсников. К сожалению, наши «чиновники» обычно отмалчивались: либо потому, что среди них было так принято, либо из-за того, что им было нечего сказать. Подозреваю, что превалировала вторая причина.