не получали подобных извещений от Компании. Им нужна эта женщина! Ты понял? Она должна сидеть в лазарете и не высовывать свой нос наружу! Это очень важно!
- Почему?
Клеменса раздражал тон директора. «В конце концов, он не заключенный, чтобы с ним так разговаривали! Пошел он, этот Эндрюс, к такой-то матери! Скотина!»
- Да не знаю я почему! Откуда мне знать, мать твою, почему! Ты мне лучше ответь, почему выпустил ее из лазарета! Эти уроды из Компании и так на взводе, а тут несчастный случай с кретином Мерфи, да еще эта сука бродит по всему комплексу. Какого хрена, хотелось бы мне знать, а?
- Я - врач, вы - тюремщик!- тихо и зло ответил Клеменс.
- Да ладно мне тут дерьмо нести! Мы оба прекрасно знаем, кто ты!
Врач спокойно встал и шагнул к двери.
- Сесть!- заревел директор.
- Я думаю, мне лучше уйти,- внятно сказал Клеменс, глядя толстяку в глаза,- Знаете, вы мне кажетесь очень неприятным человеком, мистер Эндрюс.
Толстяк вскочил, в два прыжка догнал доктора и резким рывком повернул к себе.
- Послушай, ты, мистер Клеменс,- злобно прошипел он,- Может быть, мне стоит объяснить все о тебе твоей новой подружке, а? Просто так, для общего образования?
Клеменс замер. Лицо его окаменело, став похожим на застывшую гипсовую маску. Значит, и его комната просматривается!
- Так что сядь, мать твою!
Врач взял себя в руки и опустился в кресло. Возможно, ему следовало бы дать Эндрюсу в зубы, но он не мог позволить себе подобной роскоши. По крайней мере, сейчас, в данный момент.
Пунцовый, словно перезрелый помидор, директор, тяжело отдуваясь, прошел к своему месту и сел, снова уставившись на замершего Клеменса.
- Ну, так должен я узнать что-нибудь, чего не знаю?
Ветер гулял по свалке, играя хламом, который годами сваливали здесь, даже и не думая вывозить. Заключенные нашли бы, что Рипли везет. Такой ветер считали почти безветрием. Но женщине так не
казалось. Ледяные жадные лапы забирались под куртку, оглаживали живот, грудь, спину. Она захлебнулась им, словно водой, и испугалась, что утонет в этом ветре, как в черной, покрытой свежим настом, реке. Но уже в следующую секунду, отвернув лицо, почувствовала, что дышать становится легче. Морозный воздух обжигал легкие, и Рипли как-то отстраненно подумала: пневмония. И, тем не менее, женщина быстро пошла вдоль мусорных гор, отыскивая останки андроида. Она знала: Бишоп должен быть где-то здесь, рядом. Вряд ли заключенные потащили бы его далеко. Обрывки каких-то шлангов переплетались, как клубок стальных, отливающих тусклым серым цветом, змей. Ветер шевелил их, но сбросить всю эту многотонную смерзшуюся громаду не мог. «И слава богу»,- подумала Рипли. Иначе Бишопа завалило бы так, что ей пришлось бы бродить здесь сутками, разыскивая то, что нужно.