Рассказав Ирине сказку, Мишка несколько минут наблюдал, как забывается она спокойным и здоровым сном и, глубоко вздохнув, прикрыл на мгновение глаза.
Когда он открыл их вновь, за окном сияло яркое солнце, а в ореоле солнечных лучей посреди комнаты парил ангел.
— Доброе утро, — сказал ангел Маринкиным голосом. — Я уже часа полтора смотрю, как вы спите.
— Доброе утро, Марин, — откликнулся Мишка. — Все в порядке. — Добавил он, словно бы оправдываясь.
— Я знаю, — безмятежно сказала Марина. — Когда вчера я заснула, меня разбудил Владимир Викторович. Заходит в ординаторскую и говорит: «Все в порядке». Миш, я, когда услышала первое слово — умерла. Меня отпаивать пришлось, чтобы до меня дошло, что не только «все», но и «в порядке». Владимир Викторович на себя ругался и обещал почему-то уйти в горы. А потом… Миш, мне потом стало так спокойно, что я сразу же уснула. А когда проснулась, пришла в ваше спящее царство, стояла и на вас смотрела. — Марина сделала короткую паузу. — Миш, я не собираюсь у тебя расспрашивать, что произошло здесь вчера вечером. Я только знаю, что ты сотворил чудо. И я не представляю, как можно тебя за это чудо поблагодарить…
— Какое же это чудо, если за него благодарят! — желчно отозвался Мишка. — Но, знаешь, на один поцелуй и чашку кофе я бы согласился…
— Кофе я сейчас быстренько сделаю! — ответила Марина. — И, заодно, позову завотделением. Ой, то есть, нет, наоборот…
Ирину выписали из больницы через два дня — и вовсе не потому, что ее здоровье вызывало хоть какие-то вопросы, а для того, чтобы медицинские светила города, области и даже страны имели возможность убедиться в достоверности совершившегося чуда.
Из больницы их забрал Витиш. Вместо того чтобы отвезти сестер Кауровых домой, он направился в общежитие на улице Лесной.
В общежитии царил радостный кавардак. Гейрхильд Гримсдоттировна, стоя на крыльце, походила на корсиканца, командовавшего своей старой гвардией. Гвардия, состоявшая из жильцов общежития, оравы нахальных китайских орков, а также дроу в штатском, исполняла ее приказания бодро и расторопно. Спецназовцы, одетые в цивильную одежду, дроу совершенно не узнавали друг друга, показывали на коллег пальцами, толкались локтями и стеснительно хихикали.
Шаманский, стоявший рядом с крыльцом, нервно поглядывал на часы. При этом ему приходилось передавать огромный букет, который он держал в руках, Чеширскому. При этом Чеширский каждый раз громко чихал, потому что его нежный нос не терпел цветочной пыльцы.
Иринкино появление встретили аплодисментами и салютом — тут вне конкуренции была орава нахальных китайских орков.