— Куда ты? — спрашивает Марфа Ивановна.
— К одной персоне, — таинственно отвечает Андрей Иванович и уходит из дому. Он идет во дворец, идет задними ходами в уединенную, дальнюю часть дворцового помещения, где отведено несколько комнат для герцогини курляндской Анны Ивановны.
Анна Ивановна у себя: она редко куда выезжает, редко показывается у цесаревны Елизаветы и великой княжны Натальи, в царских охотах тоже не принимает участия. Никому не доставляет особенного удовольствия ее компания, а, между тем, с своей стороны она употребляет все силы, чтобы нравиться, чтобы заслужить расположение. Глаз не спускает с императора и царевен, не знает чем и угодить им — и все‑таки не обращают на нее внимания. С каким бы удовольствием уехала она в свою Митаву, но Бирон говорит, что еще подождать нужно, еще не все дела сделаны, а без решения дел ехать не стоит, — недаром же приезжала…
Герцогиня очень изумилась и обрадовалась приходу Остермана: ее и придворные не баловали своим вниманием.
— Как это ты обо мне вспомнил, Андрей Иваныч? — сказала она, протягивая ему руку.
— Что это вы, ваше высочество:«как вспомнил»… да я непрестанно вас в мыслях своих имею; вот пришел узнать, не прикажете ли чего — так я все для вас устрою…
— Чего ж мне… всем я довольна, ничего мне не надо, — заторопилась Анна Ивановна. — Что государь, как он в своем здоровье?
— Какое, я думаю, здоровье! — отвечал Остерман. — Совсем не берегут его, а сам о себе, конечно, он и не думает.
— Ах, как, ведь это плохо, — печально качала головой герцогиня, — я так всем сердцем люблю его величество и так мне жалко слышать, что он не бережет себя… Да и ее высочество великая княжна все так нездорова, ах, как это жалко!
— Зато цесаревна хорошо себя чувствует, еще пополнела, — проговорил Остерман, пристально глядя на герцогиню.
— Ах да, да, какая она красавица, цесаревна!
И герцогиня тоже стала пристально глядеть в глаза Андрею Ивановичу, пытаясь прочесть в них, почему это он заговорил о цесаревне и таким тоном. Она так боялась попасть в какой‑нибудь просак, сказать что‑нибудь лишнее, каким‑нибудь словом повредить себе! И как нарочно с ней не было ее друга Бирона, который всегда умел вывести ее из затруднения, что‑нибудь сказать за нее или незаметным образом навести ее на ответ подходящий.
— Ах да, Андрей Иваныч, — вспомнила Анна Ивановна, — прошу вас, передайте великой княжне, что я уж писала в Митаву насчет собак, о которых она мне говорила. Может, и без меня найдут их для его величества, а то как я приеду, так сейчас все сделаю, чтобы исполнить их желание, сама искать буду. Пожалуйста же, передайте, Андрей Иваныч, что я только и думая о том, не могу ли чем‑нибудь быть полезной его величеству и ее высочеству, пожалуйста, передайте!