— Итак, что дальше? — спрашивает Брендон.
Прежде чем я успеваю ответить, Джим поднимает руку:
— Нет, Брендон. У меня голова идет кругом, да и твоя, думаю, тоже. Если хочешь узнать, что дальше, договаривайся с Алексом о следующей встрече и можешь рассчитывать на меня. Но, пожалуйста, не на следующей неделе. С меня пока хватит.
— Спасибо, папочка, — чмокает меня в щеку Шэрон и, даже не взглянув толком на подарки, забирает их и уходит в свою комнату.
— Что это с ней? — спрашиваю я.
— Ничего особенного, — отвечает Дейв, перебирая шарфы, — «Манчестер Юнайтэд», «Ливерпуль», «Арсенал». Ух, «Астон Вилла», вот это вещь!
Он оборачивает его вокруг шеи со словами:
— Ты знаешь, что на прошлой неделе они выиграли…
После чемпионата мира Дейв стал заядлым болельщиком, особенно европейских команд. Что может быть интересного в футболе? Но я рад, что он доволен подарками.
— Слушай, — поворачиваюсь я к Джули, — почему Шэрон без настроения? Я думал, после того как она заполучила себе этого парня (как его зовут?), с ней все в порядке.
— Его зовут Эрик. Все, в общем, нормально. Но, как всегда, могло бы быть и лучше. Ничего страшного, — уверяет меня Джули. — Через пару дней будет в порядке.
— Пойду поговорю с ней, может, подниму ей настроение, — решаю я. Я соскучился по ней за эту неделю.
— Попробуй, — не очень-то верит в успех Джули.
— Можно?
Ответа нет, по крайней мере я его не слышу. Я тихонько приоткрываю дверь в ее комнату. Она лежит на кровати и читает.
— Можно зайти? — спрашиваю я еще раз. Шэрон опускает книгу.
Я решаю истолковать это как согласие и присаживаюсь рядом. Она чуть подвигается, освобождая мне место. Хорошо, я вошел. А дальше что?
— Что читаешь?
— Какую-то ерунду, — она сталкивает книгу на пол.
— Как Эрик? — пытаюсь я продолжить разговор.
— Нормально.
— А школа?
— Ничего.
Наш разговор начинает навевать тоску даже на меня самого.
— Знаешь, Шэрон, — прямо говорю я, — я хочу поговорить с тобой о том, что меня всерьез тревожит.
— И что это?
— Нам практически не о чем с тобой разговаривать.
— Пап, можно в другой раз? Я слишком устала.
Приехали. Ладно, попробуем еще раз. Говорят, девочки-подростки сентиментальны. Может, так получится:
— Знаешь, пока я был в Европе, мне было по вечерам одиноко, очень не хватало вас. Не хотелось ничего делать. Ни читать, ни идти куда-нибудь. И причины-то толком не было, а настроение — хуже некуда. Все казалось неинтересным.
Молчание.
— Может, и у тебя так же? Причины толком нет, а все кажется плохо?
— Ну пап!
— Ладно. Как хочешь. Только скажи мне: у тебя есть серьезная причина для такого настроения?