— Посылай энергичней! — крикнул я ей и даже показал жестом, что в таких случаях следует делать, чтобы не было закидки.
Мы какое-то время стояли молча, наблюдая за удачными и неудачными прыжками, и вдруг Рольф без всякой связи с предыдущим разговором спросил:
— Господин Вдовин, вам все было понятно в содержании документа?
Я сразу, конечно, понял, о каком документе он спросил, но вопрос Рольфа был настолько неожиданный, что я на какое-то мгновение даже растерялся. И это при том, что я знал: рано или поздно, но разговор об этом документе обязательно состоится, вот только я и предполагать не мог, что доброжелателем окажется именно Рольф.
— Простите, какой документ вы имеете в виду? — спросил я, чтобы выиграть время и обдумать свой ответ.
— Тот, который я подсунул под дверь вашей квартиры, — с улыбкой ответил Рольф.
— Так, значит, это вы? — еще раз переспросил я, продолжая следить за тем, что происходит в манеже.
— Я, господин Вдовин, — подтвердил Рольф. — Надеюсь, он оказался для вас полезным?
Не отвечая на его вопрос, потому что признание полезности такого документа, как график ведения наблюдения за сотрудниками советского посольства, расшифровывало меня как сотрудника разведки, я, руководствуясь исключительно профессиональным интересом, спросил:
— Почему вы это сделали?
Рольф, тоже продолжая следить за тем, как всадники поочередно преодолевают препятствия, ответил:
— У меня были серьезные основания так поступить.
— А все же? — настаивал я.
На этот раз Рольф ответил не сразу. Сначала он, видимо, обдумал, как объяснить мне мотивы своего поступка, и лишь потом сказал:
— Говоря по совести, я не испытываю особых симпатий к вашей стране. Но у меня есть кое-какие проблемы, и без вашей помощи мне их не решить.
Несмотря на откровенность, меня такой неопределенный ответ совершенно не устраивал, и я снова уточнил:
— Какие проблемы, если не секрет?
Рольф понял, что, даже если это большой секрет, ему все равно не уйти от прямого ответа, но все еще колебался. Это было видно по его ответу:
— Поймите меня, господин Вдовин: в нашей среде не принято посвящать кого-либо в свои личные проблемы, но вам я готов сказать. Я попал в довольно стесненное материальное положение, и мне нужны деньги.
Мне следовало бы сказать, что ему надо быть не только готовым, но и просто обязанным дать точные ответы на все мои вопросы, если он хочет, чтобы я продолжал с ним этот разговор, но я ответил более деликатно:
— Если вы хотите, чтобы я вас действительно понял, постарайтесь давать более определенные ответы на мои вопросы.