— Жив мальчик?— спросил Аббас.
— Думали, что задохнулся, но потом он в себя пришел, глазенками хлопает, ничего понять не может. Славный мальчишка.
— Но почему же вы пешком сюда пришли? Пастур смущенно улыбнулся.
— Да так вышло... Пока мальчика отхаживали, мне рассказали об этой женщине. Мужа у нее убили, когда правительственные войска сюда пришли... А теперь вот дом еще сгорел. Я хотел денег ей оставить, да у меня с собой только мелочь. Вот и решил коня подарить. Я человек одинокий, выкручусь, а ей — подмога.
Мы с Аббасом молчали, не в силах выразить свои чувства. А Пастур, видимо, по-своему понял наше молчание и сказал виновато:
— Уж вы меня извините за опоздание. Я понимаю, что вы люди военные и вам нельзя гулять по холмам, когда захочется. Но так получилось...
Я не выдержал и обнял этого смелого и доброго человека за плечи и сказал:
— Как хорошо, что мы стали друзьями!
Он еще больше застеснялся и стал рыться в карманах.
— Тут вам письмо от Салар-Дженга. Прочитайте. Думаю, оно обрадует вас. А на словах он просил передать, что народ больше не может терпеть издевательства и наш долг — повести его на штурм ненавистного строя!.. В Мораве-Тепе сейчас такое творится — описать трудно! Все бурлит, страсти накалены. Солдатам уже несколько месяцев не выплачивается жалованье...
— У нас тоже,— вставил Аббас.
— Да, положение везде одинаковое,— продолжал Пастур.— Правительство с каждым днем теряет сторонников, люди труда поняли, какое ярмо надели им на шею. В Мораве-Тепе создан реввоенсовет, в его составе... Да вы прочтите письмо.
Я вскрыл конверт. В нем лежали два удостоверения, свидетельствующие о том, что я и Аббас являемся членами революционного военного совета.
— Поздравляю вас, друзья!— Пастур широко улыбнулся.— Вот видите, мы уже от разговоров перешли к делу.
— А кто же возглавит восстание?— спросил я, едва сдерживая радость.
— Лейтенант Салар-Дженг,— ответил Пастур и посмотрел на нас.
Мы поднялись и молча протянули друг другу руки — это было как клятва на верность. И Пастуру передалось наше волнение.
— Да здравствует революция!— произнес он.
Мы повторили за ним эти слова, которые давно уже рвались из глубины сердца.
А когда снова сели на зеленую свежую траву, то Пастур продолжил свой рассказ: — В Мораве-Тепе стоит гарнизон из двухсот кавалеристов. Почти столько же у нас пехотинцев и пятьдесят пулеметчиков. Как видите, основа для восстания есть. Ну, а там, мы уверены, нас поддержат и в Боджнурде, и в Мешхеде, и в других местах. Как настроены ваши солдаты? Пойдут с нами?
— Пойдут,— уверенно ответил я.— Все, как один: солдаты и офицеры. Кроме Довуд-хана, разумеется.