Я стал коротко перечислять события, которые приключились со мной в последние годы. Разумеется, я не мог обойти молчанием далекую и желанную Парвин. Тесно переплетались наши судьбы. Видимо, я слишком горячо заговорил о ней, так как, выслушав меня, Аскер воскликнул:
— Можно и нужно завидовать твоей любви, дорогой Гусо! Какое счастье любить красивую, скромную девушку и быть ее любимым... Но помни: мы созданы не только Для любви. Мы должны сражаться. Пока окончательно не победим, каждый из нас обязан в своем сердце разжигать гнев!..
— Да, попробуй-ка заглушить любовь!— Глубоко вздохнул я.— Тебе легко говорить, Аскер.
— Знаю, что голос сердца бывает громче голоса разума, но ты же боец и должен уметь управлять своими чувствами!
Друг строго отчитал. В ту ночь Аскер вызвался проводить меня. Мы пересекли почти весь город. За разговорами не заметили, как перед нами выросла вершина Кухе-Санги. Поговорив еще, я пошел проводить немного Аскера. Чуть брезжил рассвет. Мешхед был погружен в глубокое молчание. Был тот предрассветный час, когда все в природе ждет утра, рождения нового дня. И любой громкий звук в эти минуты режет слух, кажется противоестественным.
Мы уже начали прощаться, когда тишину нарушил душераздирающий вопль:
— Спаси-и-и-те! А! А-а-а!
Кричали из Бала-Хиябане. Мы бросились туда. Выбежав на проспект, посмотрели влево, вправо — ни души. Опять все та же тишина, лишь мутные воды арыка ведут, как всегда, свой неторопливый разговор. Мы в недоумении пожали плечами и разошлись.
Дождь лил как из ведра. Теплый, весенний дождь. Помню, как безумно радовались таким дождям у нас в Киштане. Еще бы! Ведь эти дожди приносят урожай, обещают обильную осень.
Но этот благодатный дождь промочил меня до последней нитки. Застал он меня на площади Топхане, и бежать в Кухе-Санги через весь город не было никакого смысла. Я решил нанять фаэтон, но как на грех,— ни одного свободного фаэтонщика. Как быть?
Последнее спасение — ресторан. Рядом — один из лучших ресторанов Мешхеда «Баги-Милли». Я направился туда.
— Что вам угодно, господин военный?— встретил меня обворожительной улыбкой молоденький официант.
— Плов-кебаб!..
Официант удалился. Я посмотрел ему в след и подумал: «молодой, здоровый парень, а на побегушках у всякого, кто имеет в кармане кошелек. Шел бы лучше в подмастерья... К каменотесам».
В ресторане чистота и уют. По углам вазы с живыми цветами. Слух посетителей ласкают нежные звуки флейты. Смуглый до черноты музыкант одну за другой исполняет ходовые иранские мелодии. Заслушаешься!
Поел я плотно. Рассчитываясь, спросил официанта: