Алисия была настолько поглощена разговором, что почти не удивилась поразителыюму совпадению их вкусов и пристрастий. Единственное, что она ощущала, — необычайную легкость и удовольствие от общения с Шоном. Ей казалось: нет ничего более естественного и приятного, чем быть с ним, слышать его, чувствовать его рядом.
Когда они вышли из мотеля и направились к машине, Шон наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Я тоже обожаю пиццу.
Это могло показаться нелепым и глупым, но признание Шона наполняло душу Алисии теплотой и нежностью все то время, пока он провожал ее домой. Собираясь отправиться в постель, она размышляла о его словах.
Шон обожает пиццу.
Алисия сонно улыбнулась и скользнула под стеганое одеяло, покрывавшее широкую двуспальную кровать. Шон Хэллорен, интеллектуал и блестящий холостяк, всемирно известный историк, автор множества книг для высоколобых снобов, обожает пиццу так же, как Алисия Мэтлок, простоватая студентка двадцати семи лет от роду. Эта мысль согревала ее гораздо больше, чем легкое одеяло.
Алисия уже спала, когда внезапно зазвонил телефон, мгновенно вырвав ее из сладкого забытья. Вскочив, она села на постели и растерянно обвела глазами комнату, пытаясь определить направление звука. После долгах и путаных размышлений ей удалось установить, что звонят не в дверь. Пользуясь методом исключения, всегда дававшимся ей непросто, Алисия сообразила, — спустя некоторое, не слишком продолжительное время, — звонит телефон.
Нахмурившись, она опустила ноги, пытаясь нашарить тапочки.
Кто бы мог звонить так поздно, размышляла Алисия, заворачиваясь в одеяло. Карла и Эндри давно спали. Алисия знала это определенно. Возвратившись, она осторожно заглянула в их комнаты, нарвавшись на заливистый храп и мирное посапывание. Храпела, разумеется, Карла. Эндри спала, обняв плюшевого медвежонка и пуская пузыри.
Алисия мучилась сомнениями. Ей не нравились полуночные звонки. Вероятнее всего, кто-то просто ошибся номером. Хуже, если это звонок какого-нибудь нетрезвого шутника, страдающего похмельной бессонницей и потому названивающего всем подряд, отчеркивая отработанные номера в телефонной книге.
Нехотя поднявшись, Алисия медленно побрела на кухню, смутно надеясь на то, что неизвестному абоненту надоест ждать и он положит трубку.
Ее шаги невольно ускорились, когда телефон зашелся двенадцатой требовательной трелью. Кто бы ни был там, на другом конце линии, похоже, он действительно решил непременно дозвониться.
С замиранием сердца Алисия подумала о том, что могли звонить ее родители или кто-нибудь из семей Карлы или Эндри. Вдруг что-нибудь случилось с ними? Может быть, у отца инфаркт и он лежит в муниципальном госпитале, страдая о страховке и проклиная разорительную систему здравоохранения? Быть может, мать обварилась кипящим маслом, поджаривая пончики и лежит теперь рядом с отцом, обвитая шнурами капельниц? Или звонят уже из морга, с просьбой распорядиться о похоронах?