Только что задремавший в соседней камере Джейсон приподнял голову, с интересом уставившись на вошедшего, и внимательно прислушался к разговору. Произнесенная фамилия показалась ему знакомой, хотя он не мог бы с уверенностью сказать, где ее слышал. Позже он, конечно, вспомнил, что это фамилия кандидата в сенаторы, которая была у всех на слуху в связи с предстоявшими выборами.
— Мистер Торнтон, — испуганно пробормотала растерянная девочка.
— Собирайся, мы уходим, — коротко произнес адвокат.
К решетке подошел дежурный полицейский и открыл замок.
Саманта, не смея не подчиниться приказу, вышла из камеры. Костлявая рука Торнтона впилась ей в плечо и грубо потянула к выходу. Девочка растерянно обернулась на товарища по несчастью, не зная, как попрощаться, Джейсон ободряюще улыбнулся и одними губами произнес:
— Удачи, Крошка Сэм.
Она хотела было ответить, но сильная рука мистера Торнтона вытолкнула ее из полутемного помещения.
Джейсон проводил ее взглядом и лег обратно на жесткую скамью. Его-то было некому вот так вот вытащить из камеры, но он не завидовал, а радовался, что Крошка Сэм, по-видимому, отделается лишь легким испугом.
Всю дорогу до дома Саманта сидела тихо, вжавшись в сиденье автомобиля, стараясь не привлекать к себе внимания адвоката. Она даже не спросила его, откуда он мог узнать о ее аресте и почему отец сам не приехал за ней. Новость, что ее отец от переживаний оказался в больнице, обрушилась на нее на пороге дома. В дверях ее встретила Кимберли. Она смерила девочку своим змеиным взглядом, поблагодарила Торнтона за помощь и, только когда адвокат ушел, позволила себе язвительное замечание в адрес падчерицы:
— Довольна теперь, что отец в больнице? Допрыгалась, — прошипела она, презрительно проходя мимо.
Саманта, едва сдерживая слезы, убежала наверх и все утро проплакала, обвиняя себя во всех смертных грехах. Лишь позже, повзрослев, Саманта научилась игнорировать Кимберли и ее презрительный взгляд. Тогда злые слова обвинения словно оглушили и без того растерянную и расстроенную девочку.
Слезы принесли облегчение, Саманта приняла судьбоносное решение: никогда больше ее отец не сможет ни в чем ее упрекнуть, она станет идеальной дочерью, идеальной ученицей. Только бы отец выкарабкался. Немного придя в себя, она первым делом отправилась в ванную и выдраила себя три раза с мылом, потом сожгла на заднем дворе свой уличный наряд.
Саманта пообещала себе никогда больше не подводить отца. Она сделает все возможное, чтобы стать самой послушной дочерью и помощницей в политической карьере.