Поспелов встал, ладонь прошлась по растрепанным волосам, ухоженные пальцы поправили галстук. Директор одернул пиджак, смахнул с плеча невидимую пылинку. Встревоженное выражение лица постепенно уступает место спокойной уверенности.
- Клеопатра Ксенофонтовна, позаботьтесь обо всех формальностях, а я поеду в городскую администрацию, оттуда в милицию. Объясню создавшуюся ситуацию.
- Будет исполнено, Валериан Николаевич, - подчеркнуто громко ответила Клыкова.
Поспелов ушел. Старшая медсестра взглянула на Стаса.
- Идите в свою комнату, Куренков. Вам надо отдохнуть, - сказала она и тряхнула головой, словно приказывая – убирайся отсюда!
Стас потерянно идет в свою каморку на первом этаже. Бредет словно лунатик из палаты для душевно больных, никого не замечая вокруг, не реагируя на вопросы и любопытные взгляды. Захлопывает дверь, садится на раскладушку, потом ложится, вытянув ноги и скрестив руки на груди, будто покойник. Взгляд уперт в потолок, глаза полузакрыты, в голове пусто. Стас просто лежит, не шевелясь, только веки рефлекторно поднимаются и опускаются. Потому что по-другому они не могут. Из ниоткуда появляется тяжелое чувство, которое трудно описать словами. Словно по телу разливается жидкая взрывчатая смесь, грозящая разорвать тебя на куски в любую секунду. Становится трудно дышать, сердце колотится о ребра, будто проверяет грудную клетку на прочность, по телу пробегает дрожь и хочется кричать изо всех сил, до хрипоты, до полной потери голоса. Постепенно приходит осознание того факта, что ты – убийца. Ты убил не защищая свою жизнь, не в бою за Родину, ты убил человека просто так, походя. Из лучших побуждений ты совершил поступок, который оборвал жизнь другого. Конечно, ты совсем этого не хотел. ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ. Ты хотел как лучше. Ты произносил правильные слова, делал то, что считал нужным, нимало не задумываясь, а прав ли ты? Меришь всех вокруг своей меркой, судишь по себе и никак иначе. Тебе и в голову не приходит, что окружающие вовсе не нуждаются в твоей помощи. Уж во всяком случае, в такой. А какой? – спросишь ты, ведь по-другому нельзя. Кто тебе сказал? На чем основана вера, что можно решать за других? Ты делаешь то, что считаешь нужным или необходимым в данный момент, искренне веря, что тем самым помогаешь людям. А ты спросил этих самых людей – вам нужна моя помощь? Мы все рабы обычаев, неписанных законов. У каждого времени они свои, но есть один на все времена – помогать ближнему, если он в беде. Твой друг болен или ранен – ты ищешь лекарства, врача, окружаешь его заботой. Тут все просто и понятно. А если болезнь невидима обычным глазом? Если нельзя определить, отчего исходит опасность, даже непонятно, есть ли она? Ну, выдумал чего-то там, мямлит невнятно, что плохо ему, а что именно плохо, и отчего, сам не знает. Так ли уж хорошо мы разбираемся в чужих проблемах, если свои решить не можем? Но помочь надо. Вот и лезем, куда не просят и вместо помощи только вредим. Очень часто помощь заключается в том, чтобы оставить человека одного, дать ему время подумать, разобраться во всем самому и уж только после этого предложить помощь. И ни в коем случае не обижаться, если помощь отвергнут. Мало кому приходит в голову, что помощь по сути своей унизительна, а иногда оскорбительна. Так хочется порой крикнуть – оставьте меня в покое! Не лезьте ко мне! Убирайтесь к чертовой матери с вашими утешениями и сочувствиями! И не надо мне помогать, потому что потом я возненавижу вас за это! Я сам справлюсь!