По следу (Иванов) - страница 44

4

Уже давно, с добрый час, путевой обходчик увидел двух людей, бредущих к линии. Первый раз он заметил пешеходов издалека - сам он тогда шел к границе своего участка. Теперь он возвращался к дому, и люди были куда ближе. "Немалый кусок степи протопали", - подумал обходчик. Шли они так: один - впереди, а другой - сзади. Это обходчик подметил и, продолжая шагать, занимаясь своей привычной работой, размышлял: "Конечно, ходят люди по-разному, особенно притомившись: который посильнее - начнет вырываться передним, который послабее - оттянет". Сам обходчик был человек не сентиментальный - он не считал, что худо дать приотстать товарищу: "Оно и правильно: сильный слабого тянет. Раз уж забрался далеко - тянись, крепись, не сдавайся! А то слабый и совсем не дойдет - раскиснет, коль его не понужать". Но теперь, рассмотрев пешеходов поближе, обходчик забыл свои рассуждения. Он заинтересовался совсем другим. Ружье-то было только у заднего. И нес он длинную двустволку не за спиной, на ремне, как полагается, когда вымотаешься до отказа на охоте. Нет, держал на изготовку. Вот чудно... Вроде так ведь водят на гауптвахту по всем правилам устава внутренней службы... Солнышко уже нависло над горизонтом. Обход участка был закончен, дома ждал ужин, а жена у путевого рабочего была хозяйка строгая и аккуратная. Но обходчик забыл и дом и ужин. Увидев поезд, он машинально показал свернутый флаг, дождался, пока, рассекая воздух, не промчались тяжелые вагоны, вминая прогибающиеся рельсы вместе со шпалами в песчаный балласт. "Что за номер? - рассуждал он про себя. - Факт! Один другого арестовал и выбирается на пути. Факт..." Шли эти двое неровно, теряя и вновь набирая темп, но все же достаточно споро. Перед границей полосы отчуждения, где за телеграфными столбами лежала темная полоса плотно укатанной по чернозему проселочной дороги, передний замялся, остановился. - Не хочет идти? Нет, шалишь!.. Опять погнал, - вслух рассуждал увлекшийся непонятным, притягивающим зрелищем путеец, когда задний, с ружьем, сокращая дистанцию, приблизился к переднему и оба опять двинулись вперед. Обходчику казалось, что эти люди его не видят, не смотрят на него. Но шли они прямо на него: "Как на столб!" В ровной степи железнодорожное полотно поднималось над общим уровнем едва заметно - его подчеркивал светлый, чисто подметенный балласт. - Вот так штука! Ну-ну! А дело-то неладное, - рассказывал сам себе насторожившийся путеец. - Чего-то там стряслось, факт! Впоследствии он говорил, что сразу почуял особую беду. Он не лгал, а просто, как часто бывает, последующие впечатления заслонили первые. А сейчас передний пер прямо на него, приземистый, широкоплечий. Шел он, как бык на убой, свесив тяжелую лысеющую голову. Задний был заметно выше ростом и тонкий. На его голове была намотана грязная рубаха в кровавых пятнах. Обходчик невольно взял в сторону. Передний вышел на пути. Задний с натугой сказал: - Стойте! Он выбрался на насыпь. Он с трудом волочил ноги. Его лицо было черным, в щетине небритой бороды и щек струпьями засохла кровь. Его глаза, так же как и ружье, лежащее в сгибе левой руки, были направлены на приземистого. Он сказал обходчику глухим, внятным голосом: - Очень опасный бандит! Диверсант!.. Они посеяли яйца саранчи. Около канала. Все было так удивительно, что слова "бандит", "диверсант" и "саранча" не сразу связались в сознании обходчика в образ, требующий ответа и действия. Он повторил: - Диверсант?.. Посадил саранчу?.. - И вдруг взмахнул длинным гаечным ключом: - И ты его поймал? Понятно!.. - Обходчик замахнулся на Сударева. Гад, гад! А ну! Не таращи глаза! - кричал он. - И откуда ты выполз, гадюка! Обходчик обратился к Алонову: - Снимай погон с ружья. Сейчас мы его для верности спутаем!.. - и кричал на диверсанта так, точно ют был за версту: - Давай, давай! За спину!.. Не вертись! Однако здоров! Черт!.. Стой, а то стукну!.. Кому говорят, паразит! Нежничаешь? Рельсы покрепче тебя, и те гнутся!.. - Обходчик скрутил руки Сударева, приговаривая: - Шипишь, змея? Глаза у тебя подходящие. А язык-то прикусил? Что?! Поломали тебе зубы?.. Он оттащил Сударева к кювету, пригнул, заставил сесть и связал ноги бандита куском бечевки. Алонов сидел на краю низкой насыпи, глядя на диверсанта. Ружье было наготове. - Ты что? Болит? Царапнули-таки тебя! - быстро и ласково говорил обходчик. - Ничего. Ты не думай. Ведь в голову - так либо сразу, либо легко. - Я устал, - коротко ответил Алонов. - А его нужно в город. - Правильно... - согласился обходчик. - А он что, один был? - Нет, второй ушел. - Ушел! Вот это, брат, плохо. А? - В город, в город нужно! - настаивал Алонов. - Станция от нас далековато. У моста охрана есть... Или позвонить из будки? Тоже далеко, покуда придут... А мы вот что с тобой сделаем: пассажирский остановим. Скоро семьдесят восьмой пройдет. Для такого случая - можно... А ты, слушай сюда, крепись! Ты теперь ни о чем не думай, успокаивал обходчик Алонова. Он отбежал на несколько десятков метров, достал из подвешенной к поясу жестяной коробки три петарды и прикрепил их лапками к рельсам. Потом вернулся к Алонову и развернул флажок.