— Что там у вас стряслось-то? — Гверна впервые оглянулась на собеседника через плечо: — Сказывали, какие-то чужеземцы на вас напали.
— Было дело. Только, сдается мне, чужеземцы нас меньше потрепали, чем свои же. Примчались, согнали всех с работы, повернули рылом к дому и велели уматывать. Очень приятно и полезно. Особенно когда оплаты за все дни мы так и не увидели. Спасатели! Правильно твой Хейзит рассуждает, что если бы спасти по уму хотели, то людишек бы подкинули, а не забрали. Эй, впереди, там точно дорога есть?
Тангай имел в виду, что теперь им проходилось буквально протискиваться между промерзшими стенами.
— Была б сейчас не зима, — продолжал он, так и не получив ответа, — все б уже давно по уши в грязи были. В тепло тут, видать, нешуточно подтекает. Не хотел бы застрять в ожидании лета. Может, вернемся, пока не поздно? Кажись, парочку боковых коридоров мы миновали.
— Нет, мы правильно идем, — послышался впереди спокойный голос Гийса. — Если раньше времени свернем, можем обратно в замок угодить.
— Ты это каким местом чуешь? Может, и меня, пока суд да дело, научишь?
— Это место не у всех есть, — отозвался Гийс. — Как говаривали наши предки, «как шеважа ни учи, он не ляжет на печи».
— А я и позабыл, что ты лучше нас всех знаешь, как говаривали наши предки! — воскликнул Тангай. — А про умников слыхал?
— Слыхал.
— Ну и…
— «Умника учить, что осоку точить».
— Ишь ты! А я вот другую припоминаю: «Умником родился, дураком сгодился».
— Я даже представляю, кто мог такую поговорку сочинить, — заметил Гийс. Ему вторило женское хихиканье.
Тангай хотел было набрать в грудь побольше воздуха, чтобы выпалить очередную порцию колкостей, однако пробираться вперед и без того стало слишком туго. Пришлось выдохнуть. Вроде полегчало. Да и проход перестал сужаться. Скоро по нему снова можно было идти вольно, не поворачиваясь боком.
— Кстати о печах, — заговорил Тангай. — Давно хотел тебя спросить, Хейзит, ты когда-нибудь раньше из своих камней глиняных печи строил?
— Нет, не приходилось. А что?
— А откуда ты тогда взял, что, если большую печь построишь, она будет жар давать, как обычная?
— Ниоткуда. Знаю — и все. Ты сам-то в печах понимаешь?
— Понимаю, сам себе лепил.
— И как лепил?
— А ты не знаешь, что ли? Как водится. Остов сперва деревянный. Потом глину берешь и лепишь. У меня ничего себе, хорошая получилась. Топка глубокая.
— А еще как можно печь сотворить?
— Как мы раньше иногда творили. Берутся ровные камни и укладываются в глину. Печки получаются покрасивше тех, что на деревянной основе, и тепло хранят, надо сказать, подольше. Только где ж теперь столько камней наберешь?