Он криво усмехнулся:
— Похоже, мое тело тебя не слишком интересует.
Марисса в растерянности заморгала. Окинув Джуда взглядом, спросила:
— Вы дуетесь, мистер Бертран?
Он посмотрел на нее с удивлением:
— С какой стати?
— Вы дуетесь, сэр, потому что не считаете себя красавцем, не так ли?
— Не будьте смешной, — проворчал Джуд.
Но Марисса заметила, что шея его чуть порозовела.
— Да-да, — закивала она. — Думаю, что не считаете. И это очень хорошо, потому что я тоже так не считаю.
— Спасибо за откровенность, мисс Йорк.
Она пожала плечами:
— Я всегда стараюсь быть откровенной… Что же касается вашей внешности, сэр… Какая же женщина назовет вас красавцем? Вы слишком уж крупный и широкий. С ногами и руками, похожими на ветви огромного дуба.
— Очень точно подмечено, — проворчал Джуд.
Она провела пальцем по его подбородку.
— У вас лицо античного воина, лицо мужчины, видевшего больше сражений, чем бальных залов, И руки ваши больше подходят дня боя, чем давя игры на фортепиано.
Джуд отвернулся.
— Я разбит окончательно.
— Хотя вас никак не назовешь хорошеньким, мистер Бертран, — продолжала Марисса, — я все же хочу вас больше, чем когда-либо желала какого-нибудь красавца. Вы очень сильный, и я, глядя на вас, чувствую себя ужасно слабой, сэр.
Она попыталась провести ладонью по его щеке, но он отступил на несколько шагов.
— Ничего у нас с вами не получится, Марисса. Я допустил ошибку. Я желал вас и думал, что вашего ответного желания будет достаточно.
— А его недостаточно?
— Да, разумеется. Явно недостаточно. Теперь я понимаю, что хочу большего.
Марисса знала, что делать. Давно уже знала. Но она еще не могла решиться на это и, пристально глядя на Джуда, собиралась с духом.
А он, немного помолчав, с горечью в голосе продолжал:
— Какое-то время, в юности, мне вполне было достаточно того, что я незаконнорожденный сын герцога. Меня везде охотно принимали, потому что видели во мне нечто необычайное, пожалуй, даже экзотическое… Я ничего против этого не имел и в конце концов привык к подобной роли. Настолько привык, что пытался завоевать вашу любовь таким же образом. Вы понимаете, о чем я?.. Но сейчас для меня все изменилось, я понял, что больше не являюсь побочным сыном герцога. Я мужчина, и я требую большего, — добавил Джуд уже не с горечью, а с гневом в голосе.
Однако гнев его нисколько не испугал Мариссу, так как она точно знала, что сможет дать ему все, чего он желал. Она снова к нему приблизилась и шепотом спросила:
— Ты требуешь любви?
— Да.
Она прижала ладонь к его груди.
— И еще ты требуешь уважения, не так ли? И хочешь, чтобы тобою восхищались, верно?