— Вот телевизор. А это — видеомагнитофоны.
— Интересные фильмы есть?
— Вы... вы можете говорить о фильмах?!..
— О, на вас лица нет. Слушайте, мы вас скоро отпустим и вы уйдете из дома, развеетесь. Вам обязательно надо развлечься. Обязательно, слышите? Нельзя так распускать нервы. А пока полчасика побудьте, прошу вас. Вы еще нужны. Кстати, дайте мне номер телефона вашей знакомой, я хотел бы задать ей один вопрос.
Рассадин наполнил рюмку и выпил.
— Хотите?
— Нет, я на работе. Потом когда-нибудь. Если познакомимся поближе. Вам-то можно.
Тем временем Рассадин выпил третью рюмку.
— Представьте, я не пьющий, — сказал он следователю и криво усмехнулся.
— Можно, можно... Так как насчет номера?..
— Телефона, что ли? Не дам вам, нельзя.
— Это в ваших интересах.
— Не могу. Она не одна, у нас сложная история. — Он опять выпил. — И, в конце концов, зачем? Чего вы ко мне пристали? Я свое дело сделал, вызвал вас... Это теперь мне долго будет сниться. А вы говорите, развлечься...
— Ну, хорошо, — сказал следователь спокойно и вышел за дверь. Его фамилия была Гусев, в следственной части прокуратуры он считался незаменимым спецом по раскрытию тяжких преступлений. Войдя в разгромленную квартиру, он подозвал к себе милицейского следователя и спросил: — Ну, как скажешь? сейчас будем брать, или до завтра переиграем?.. берем?
— Кого?
— Убийцу!.. И свидетеля я тебе гарантирую, правда, необработанного. Ну, это вы с ребятами умеете.
— А улики где?
— Чудак. — Гусев взял его под руку и отвел к входной двери. — Главная улика: парализованный отец... Не понял? Ну, смотри. Преступник сделал свое дело и идет по коридору. А навстречу ему отсюда — хозяин квартиры... Ты видел? — могучего сложения мужик. Если преступник слабоватенький, способный трахнуть утюгом... лишь хрупкую женщину, да и то если застанет врасплох, — что ему делать? Ох, извините, виноват, я у вас малость напроказил?.. Не-ет — он увидел вдруг этого мужика и делает то же самое, что сделал бы ты или я на его месте: кричит «караул!.. убийство!.. бегу вызывать милицию!..» И бежит к себе звонить, хотя вот он здесь телефон... Зачем бежит от этого телефона? Да потому что ничего другого сказать не может, если уж так получилось, что они столкнулись на выходе...
— Но отец убитой — может быть, он при смерти... умрет, может быть?.. Ты думаешь, что вот этот?..
— А откуда убийца мог знать? Это он потом вошел в комнату и грохнулся там. Но сначала-то он стоял перед убийцей вот здесь, здоровый, крупный, и тот крикнул «караул!..», а по инерции он все равно убегал, ему страшно было оставаться рядом с своей жертвой. И он идет к себе и вызывает нас, не ведая, что главный свидетель его злодеяния уже не способен разоблачить его. А то бы, конечно, мы о-очень не скоро сюда заявились бы...