Не скрываясь, как и положено путнику, ищущему отдыха после долгого, изнурительного пути, я подошел к границе поселения. У ворот в неказистом заборе, устроенном скорее для вида, чем для защиты, меня окликнули:
— Стоять!
Я развёл в стороны руки в знак покорности и того что безоружен. Граната подмышкой предательски поехала. Я подумал: ну, вот и всё. Реакцию сторожей просчитать было не сложно. Меня пристрелят, как только она выпадет из-под куртки. Я похолодел. Однако сумел удержать смертоносный подарок, но инстинктивно сделал ещё два шага вперёд.
— Сказано стоять!
Скорее кожей, чем ухом услышал, как лязгнул затвор, и хрустнули взведённые курки. Я замер как вкопанный, завороженно рассматривая нацеленные на меня, сквозь щель в заборе, карабин и двустволку.
— Стоять! — Вновь повторили приказ.
— Стою, стою. — Как можно спокойнее отозвался я.
— Не очень-то умничай, — сказали из-за забора, не слишком дружелюбно, однако и нервного напряжения, что звучало в первых словах, уже не было.
Меня долго рассматривали, прежде чем тот же гнусавый голос (говорил только один из охранников, по всей видимости, старший) осведомился кто я такой.
— Я из юго-восточного округа. Там после очередной вспышки почти никого не осталось. Я пробирался севернее вместе с семьёй. По дороге на нас напали, я остался один. Думал не выйду к вам. Плутал по по кругу. Здесь неподалёку есть аномалия. Едва концы не отдал. — Я врал без зазрения совести, зная, что проверить мою ложь будет не просто. К тому же то, что я говорил о юго-восточном округе и возникшей аномалии, было чистой правдой. Да никто и не будет заниматься проверкой, если я буду достаточно убедителен на посту. Сам факт прохода на территорию общины даёт почти полную гарантию в том, что меня оставят в покое, и не будут слишком опекать. Если только у них нет особых распоряжений на этот счёт. В знак безграничной покорности я опустил глаза в землю и моментально поднял их вверх.
Чёрт!
Мои новенькие берцы выдавали меня с головой! Ввести в заблуждение подобный демаскирующий штришок мог только человека либо совершенно несведущего в том, что такое многодневный переход через весь город либо уставшего и потому невнимательного. Я понадеялся на второе, и как мне показалось совершенно напрасно.
Сначала открылось небольшое окошечко в двери, через которое меня продолжали рассматривать две пары любопытных глаз, потом окошечко закрылось, и дверца отворилась нараспашку.