Вот только мой гнусавый приятель был абсолютно прав видок у меня сомнительный. В ближайшей подворотне я уже без всякого сожаления вывозил берцы в свином навозе и заодно присовокупил ко всем своим бесчисленным преступлениям ещё одно. Я стащил с верёвки, перекинутой с одной стены на другую вывешенный для просушки затёртый донельзя и кое-где залатанный кусок мешковины. Обернувшись в него, стал неотличим от многочисленных попрошаек, к банде которых я собирался примкнуть на время пребывания в общине.
Без затей и ненужных расспросов я добрался до церкви.
Пара убогих личностей уже заняла свой ежедневный пост на расчищенном тротуаре служащим своеобразной папертью пред церковью, дожидаясь пока немногочисленная паства потянется, неся им скудную милостыню. Я занял выгодную для наблюдения позицию, прикинувшись одним из них, и принялся ждать. Предстояло вычислить среди основной массы жителей, не занятых на работах и способных самостоятельно передвигаться, пару знакомых лиц. Эти наверняка придут к заутрени, чтобы попросить бога даровать им тучи и дождь. Единственный источник влаги, не считая пересыхающих год от года артезианских скважин. Залог хорошего урожая, без которого дальнейшая жизнь была бы сильно затруднена.
Расчет глуп и прост: если они окажутся среди толпы, тогда я прослежу за ними, вычислив логово, если нет — предстоит искать их самостоятельно, что было более рискованно. В глубине души, я все же надеялся, что ошибаюсь и не найду среди жителей родной когда-то общины тех, кого считаю преступниками.
Поселенцы начали понемногу стягиваться к старому зданию поменявшего своё изначальное назначение кинотеатра, служившего теперь храмом. В одиночку и группами они стекались к нему словно ручейки. Ручейки складывались в реки, а реки впадали в небольшое озеро людской толпы, смиренно ожидавшее появление пастыря.
Между тем, целиком превратившись в зрение и слух, я с мучительным напряжением изучал лица паствы. Некоторые казались знакомыми — размытыми призраками прошлого, существование которого вызывало сомнение. Надежда, что мои тайные желания оправдаются и я не найду среди людской толпы напавших на меня, расцветала в душе с каждой новой группой. Но, когда в импровизированных воротах отмечающих территорию церкви появилась женщина, держащая за руку маленького мальчика, мое сердце упало куда-то вниз: это был тот самый «Сеня». Благодаря его маленькой, но отлично сыгранной роли я попал в ловушку и провел несколько бессонных ночей в самоистязаниях. Все сомнения насчет непричастности жителей общины к нападению на меня рухнули, словно старая мачта освещения на ветру.