— Что еще ты собираешься сотворить со мной? — спросила Элинор.
— Хочу взбить тебе волосы! — воскликнула сестра.
— Взбить? О нет, — простонала Элинор.
— Да, да, да! Если Лизетт примерила на себя образ капризной рафинированной девицы, то ты должна предстать во всем сиянии распустившегося свежего бутона. Ты должна излучать чувственность, Элинор! Ты ведь на самом деле такая. Признайся, что ты уже с пятнадцати лет искала запретных наслаждений.
— С шестнадцати, — уточнила Элинор, повернувшись к зеркалу.
— Нет, — заявила Энн и повернула ее на стуле. — Посмотришь, когда я все закончу.
— Тогда будет поздно.
— Тогда ты станешь совершенством, — заверила ее Энн. — В своем новом стиле, конечно, который придумала я!
— О! — простонала Элинор.
— Может быть, ты хочешь свернуть волосы шишом на затылке, как какая-нибудь пастушка из мещанской пьески?
— А ты хочешь сделать из меня взлохмаченную овцу с золотой соломой в шерсти? И чтобы я в таком виде отправилась на призыв альпийского пастушка с его звонким: «Ала-ла, ала-ли, ала-ли-и!» Так?
— Ты четыре года проходила как бедная гувернантка, хватит, — сказала Энн, выуживая из своей сумочки изысканный серебряный портсигар и раскрывая его.
— Не думаю, что табак пойдет тебе на пользу, — заметила Элинор.
— Это вовсе не для меня, а для тебя, моя дорогая!
— Для меня?
— Да. Ты должна побить эту бледную моль Лизетт, этот сухой англоманский фетиш, затмив ее своей красотой. Ты предстанешь порочной и распущенной.
— Порочной, я?
— Тебе пора узнать способ вечно оставаться молодой. Для этого нужно уметь меняться, Элинор! Бог свидетель!
Годы, отданные оттачиванию добродетели, не прибавят тебе молодости, дорогая. Ладно, я пожалею тебя и не стану пичкать сигариллой до ужина, но уж после него тебе придется закурить, а я буду твоей наставницей.
— Вот это сюрприз!
— Можешь не затягиваться. Эта маленькая сигарилла станет той большой катапультой, которая отшвырнет нудную девицу, заморочившую твоего жениха. Я не хочу повторения истории с Гидеоном. — Энн вернулась к ее прическе. — Еще несколько правильных взмахов гребнем, и мы будем готовы спуститься вниз. Мне надо что-то срочно выпить, у меня в горле пересохло.
— Матушка утверждает, что выпивка перед едой вызывает умственную нестабильность.
— Только ратафия, которую лакают все эти глупые светские кумушки, — решительно заявила Энн. — Это отнюдь не герцогский напиток. Ром — вот что тебе нужно!
Спустившись в гостиную, сестры какое-то время помедлили на пороге, чтобы все могли вдоволь насладиться красотой их нарядов. Затем Энн незаметно подтолкнула Элинор, пропуская ее вперед.