Альдо внимательно смотрел на ее тонкую лодыжку, не делая ни малейшей попытки дотронуться до нее. Он оставался недвижим так долго, что Тина больше не могла выносить тишину.
- Ты будешь делать что-нибудь или нет? - сердито спросила она и взмолилась про себя: лучше не надо, иначе твои пальцы сведут меня с ума.
Альдо закатал рукава, обнажая прекрасные мускулистые руки. Тине захотелось дотронуться до проступивших вен, ощутить гладкость его кожи.
- Делай что-нибудь, ради Бога, - почти выкрикнула она. Почему он не удивляется ее неистовости?
Альдо взял ее лодыжку в свои руки. Тина удивилась тому, насколько холодны его ладони. Он внимательно изучал огромный кровоподтек на нежной коже.
- Сильный вывих. Синяк будет увеличиваться, - медленно произнес он.
Альдо нахмурился, изучая место повреждения и дотрагиваясь до него чуткими пальцами.
- Должно быть, очень больно? - Он поднял на нее внимательные глаза.
Он был прав, но не по этой причине Тина отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом. Когда она смотрела на него, она воображала, как эти умелые пальцы касаются не только ее лодыжки... Это была опасная фантазия, и сердце девушки учащенно забилось.
- К тому же уродливо. - Она решила выместить отвращение к себе на лодыжке. Тина сравнила больную ногу со здоровой - та была по крайней мере раза в три меньше!
- Я уверен, что даже если твои лодыжки будут шириной с дерево, Питер все равно будет любить тебя, - заметил Альдо и усмехнулся;
Тина оскорбилась. Он мог бы и не высказывать своего пренебрежительного отношения. Разумеется, с точки зрения самого Альдо, она никогда не будет достаточно хороша для его расчудесного друга.
- А я в этом не так уверена, - пробормотала она себе под нос, думая о том, насколько Питер любил все красивое и совершенное.
Часто, когда он называл ее самым дорогим из всего, чем он владеет, Тине становилось не по себе. Ему нравилось, чтобы его вещи находились в безупречном состоянии. Если что-то не соответствовало его стандартам, он без колебаний избавлялся от этого. Он смеялся над невестой, когда, уронив дорогую вазу, она не хотела расставаться с осколками.
- Помнишь, ты купил мне ее, когда мы поехали на антикварную ярмарку, - переживала она. - Я хочу хотя бы что-то на память оставить.
- Она теперь ничего не стоит, - утешал ее Питер, - я куплю тебе другую. - И он очень удивился, когда она сказала ему, что это будет уже не то.
- Естественно, потому что она будет целой, - сухо заметил Питер. - Зачем захламлять квартиру?
А когда его жена постареет, он так же подыщет ей замену в лице более молодой и привлекательной девушки?