— «Hilarem datorem diligit Deus», — вставил Беокка бесполезное замечание. — Так говорится в Евангелии.
— «Доброхотно дающего любит Бог»[6],— перевел Альфред. — Но когда среди твоих подданных половина язычников и половина христиан, нельзя добиться их единства, оскорбляя более могущественную половину. Гутред должен быть датчанином с датчанами и христианином с христианами. Таков мой совет ему.
— Если датчане восстанут, хватит ли у Гутреда сил, чтобы их разбить? — спросил я.
— У него есть фирд саксов — то, что осталось от этого фирда, — и кое-какие датские христиане, но последних, увы, слишком мало. По моим подсчетам, он может собрать шестьсот копейщиков, но меньше половины из них заслуживают доверия, если дело дойдет до битвы.
— А сколько воинов соберет Ивар? — спросил я.
— Около тысячи. И если к нему присоединится Кьяртан, у него будет куда больше людей. А Кьяртан поддерживает Ивара.
— Кьяртан ни за что не покинет Дунхолм.
— Ему и не нужно покидать Дунхолм, — ответил Альфред. — Вполне достаточно только послать двести человек на помощь Ивару. И Кьяртан, как мне сказали, питает особую ненависть к Гутреду. Уж не знаю почему.
— Это потому, что Гутред основательно помочился на его сына, — пояснил я.
— Что он сделал? — изумленно уставился на меня король.
— Вымыл ему голову своей мочой, — ответил я. — Я сам это видел.
— Великий Боже! — воскликнул Альфред, явно думая, что к северу от Хамбера живут одни сплошные варвары.
— Итак, теперь Гутред должен уничтожить Ивара и Кьяртана? — спросил я.
— Это не мои дела, а Гутреда, — сдержанно ответил Альфред.
— Он должен заключить с ними мир, — сказал Беокка и, нахмурившись, посмотрел на меня.
— Мир всегда желателен, — отозвался Альфред, но без особого энтузиазма.
— Если мы пошлем миссионеров к нортумберлендским датчанам, мой господин, — настойчиво проговорил Беокка, — то обязательно добьемся мира.
— Как я уже сказал, мир всегда желателен, — повторил Альфред.
Похоже, на самом деле он так не думал. Как человек умный, Альфред знал, что в данном случае мира быть не может. Я вспомнил, как Оффа, человек с танцующими псами, рассказал мне, что затевается брак Гизелы с моим дядей.
— Гутред мог бы уговорить моего дядю, чтобы тот его поддержал, — заявил я.
Альфред задумчиво посмотрел на меня.
— И ты бы это одобрил, господин Утред?
— Эльфрик — узурпатор, — ответили. — Он торжественно поклялся признать меня наследником Беббанбурга и нарушил свою клятву. Нет, мой господин, я бы этого не одобрил.
Альфред вгляделся в свои свечи, которые таяли, пятная дымом побеленные стены.