— Мне всегда говорили, что я такой очаровательный мужчина.
— Надо признать, очаровательный паршивый мужчина.
— Что еще вы можете сказать обо мне после столь короткого знакомства?
— Давайте посмотрим… Дайте мне вашу руку.
Он охотно протянул ей руку. Она повернула ее ладонью вверх и сделала вид, что изучает линии.
— Вы невероятно талантливы. В самом деле, что-то вроде гения. — У него появился довольный вид. — Но пройденный вами за время вашей карьеры путь был усеян довольно большим количеством ухабов. Многочисленные взлеты чередовались не менее многочисленными падениями.
— У вас это очень хорошо получается.
— Правда? Хорошо, давайте посмотрим. Ну а вот это странно. Такой вот линии я никогда не видела прежде.
— Что это за линия?
— Это линия вины.
— Линия вины?
— Вы чувствуете себя очень виноватым за что-то, однажды содеянное вами.
— Не могу ничего за собой вспомнить такого.
— Это, кажется, не то, что совершили лично вы. Возможно, что-то такое, что вы утаили или о чем солгали.
— Где эта линия? — спросил он.
Она указала на крохотную линию около мизинца.
— Вот так-так! Я даже не знал, что она есть. А что еще?
— Я вижу линию страха.
— Линию страха?! — Смех у Джонни получился несколько тревожным. — О чем вы говорите?
— Существует кто-то, кого вы боитесь.
— Я думал, когда гадают по руке, говорят только приятные вещи.
— Сожалею, — сказала она холодно, — но все это просто бросилось мне в глаза.
Джонни убрал свою руку.
— Давайте пойдем на улицу. Готов поклясться, Кенсингтон-парк выглядит под этим снегом просто очаровательно.
— Ночью он закрыт.
— Ну, тогда мы посидим на Трафальгарской площади или пройдемся вдоль реки. У вас ведь теплое пальто, не правда ли? Пойдемте.
Они вышли на улицу. Все еще шел снег, но не сильно.
— Где живет ваша мать? — спросила на улице Пенни: ей так хотелось узнать о Сьюзан.
— На окраине штата Нью-Йорк.
— Вы часто ее навещаете?
— Не очень часто. Я заезжал к ней на несколько дней по дороге сюда.
— С ней все в порядке?
Джонни засмеялся.
— Только не рассказывайте мне, что узнали по моей руке, что моя мать больна!
— Она больна? — спросила Ларк с тревогой.
— Да, но как вы узнали?
— Я медиум.
Они подошли к Темзе, остановились у каменного парапета и облокотились о него, наблюдая, как вверх и вниз по реке снуют катера. В покрытой рябью воде отражались огоньки; находившийся в отдалении Тауэрский мост тоже был усеян огнями.
Стараясь не выдать голосом свои чувства, Ларк спросила:
— Что с ней?
— Доктора полагают, что сердце. Я же думаю, что дело в нервном стрессе.
— Какой еще стресс мог случиться на окраине штата Нью-Йорк?