— Одиноко, но в целом нравится.
— Тебе, наверное, не хватает Пенни?
— Очень не хватает.
— Ты переживаешь за нее?
— Страшно. Я совершенно уверена, что, если бы у нее все было хорошо, она дала бы мне знать о себе. — В глазах Сьюзан появились слезы. — А что, по-твоему, могло с ней случиться?
— Я сама задаюсь этим вопросом каждый раз, когда бываю в Нью-Йорке на Таймс-сквер.
Они помолчали.
— Сьюзан, — нерешительно сказала Эмми, — я бы не стала слишком волноваться. У меня такое чувство, что с ней все в порядке.
— Правда? — Сьюзан посмотрела на нее. — Она с тобой говорила? Потому-то ты и пишешь статью?
— Мне позвонила женщина, которая назвалась Мэри Смит. То, что она рассказала, могла знать только Пенни.
— И она утверждает, что весь этот ужас дело рук Джастина?
— Боюсь, что так.
— Ну что ж, — вид у Сьюзан был крайне расстроенным, — даже если звонила Пенни, она могла все это выдумать. Воображение у нее было богатое.
— Ты считаешь ее лгуньей?
— Известно, что она лгала время от времени.
— Тебе?
— Ну, не совсем так.
— Джастину?
— Да.
Они посмотрели друг на друга.
— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — промолвила Сьюзан. — Что Джастин настроил меня против нее.
— А разве не так?
— Возможно, он пытался сделать это. Наверное, я просто больше не понимаю Джастина.
Эмми поняла, что изменения произошли не на кухне — изменилась сама Сьюзан. Она казалась меньше, а вся ее прежняя жизнерадостность испарилась.
— Как дела у Джастина? — Эмми переменила тему, почувствовав жалость к Сьюзан. — Мне бы хотелось и с ним поговорить об этом.
— Думаю, он не в форме.
— А как мне с ним связаться?
— Боюсь, что не знаю. Может быть, Дом знает.
Но Дом тоже не знал.
— Мама сказала, что ты, наверное, позвонишь, — сказал он Эмми, когда они говорили по телефону на следующей неделе. — Так приятно услышать твой голос. Как ты?
— Спасибо, прекрасно.
— Ты хочешь задать мне несколько вопросов для своей статьи? Я как никто другой заинтересован в том, чтобы выяснить правду. Я никогда не верил, что Пенни способна на такое. Да и Джонни все время делал намеки, которые заставляли меня задуматься.
— И меня тоже.
— Он всегда выглядел таким виноватым, хотя я вполне уверен, что не он нажал курок. Его самого вырубили. Тем не менее он вел себя так, будто виноват. И ему всегда невыносимо было слышать, как после случившегося трепали имя Пенни. Мне кажется, он почувствовал облегчение после ее бегства. Ты же знаешь, что Джонни не любит оказываться в неприятных ситуациях.
— Да, знаю.
— Больше я тебе ничем не могу помочь. А ты, — нерешительно спросил Дом, — ты случайно не знаешь, где Пенни, а? Она-то как раз и могла бы тебе вое рассказать.