Солнце напекло Джонни голову, и он перевернулся. Глаза слишком болели, чтобы их открывать, во рту было сухо. Голова раскалывалась так, будто по ней лупили молотком. Неужели они все еще долбят улицу отбойными молотками возле его комнаты в гостинице, или это просто похмелье?
И вот наступила ночь. Джонни перевернулся в просторной кровати и потянулся к ней. Но ее не было. Никого не было. Он открыл глаза.
Голова болела. Где он? До него доносился шум океана за окном. На ветру монотонно стучали жалюзи. Бам. Бам. Каждый раз казалось, что это пуля. Джонни страшно хотелось холодной воды. Он бы вылил ее себе на голову, чтобы она перестала раскалываться, — высокий, прохладный, зеленый стакан воды. Ему хотелось, чтобы она налила холодной воды на воспаленный мозг в его черепушке: шум бы тогда прекратился. Неужели нельзя прекратить долбить, стучать, стучать, стучать…
Он почувствовал, как последняя нить от воздушного шарика, привязывающего его голову к телу, оборвалась, и голова улетела прочь.
И наступила благословенная тьма. Никаких шумов, никаких жалюзи, никаких вспышек, никаких отбойных молотков. Просто тишина.
Когда Джонни очнулся, было еще темно. Он не понимал, что разбудило его, потому что тишина окутала комнату так же плотно, как и темнота. Однако у него было ясное ощущение, что он больше не один.
Он поднялся, пытаясь не производить шума. Страха не было. Была только страшная жажда.
Он тихонько дотянулся до прикроватной лампы и включил ее. Яркий свет на мгновение ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, он обнаружил, что в комнате никого нет. Джонни смутился.
Он отодвину занавес, чтобы впустить свежего воздуха. Рассвет подкрасил небо в цвет тусклого серебра. Море было черным. Обнаженный, он лег на спину на кровать. Было слишком жарко, чтобы укрыться даже простыней.
Некоторое время он пытался нарисовать мысленно образ Эмми. Обычно мысль о ней вызывала у него возбуждение. Несмотря на всех этих знаменитых актрис и фотомоделей, которые были у Джонни, Эмми все еще была его самой волнующей фантазией. Чем они только не занимались вместе!..
Но сегодня ночью она не пришла.
Вместо этого его мозг продолжал пропускать через себя смутные события нескольких последних недель. У Джонни было такое ощущение, что от него ускользает нечто важное. Он был настолько увлечен «Пылающим лесом», что не придавал этому значения.
По крайней мере так ему теперь казалось.
Ветерок с моря качнул занавески, и они ласково коснулись тела.
Внезапно он подумал о Ларк. Его беспокойство как-то связано с Ларк. Срочный звонок Дома из Франции затронул в Джонни нечто такое, что он полностью так и не осознал. Он не воспринял всерьез тревогу Дома.