Все на полу разом ахнули.
Вмешалась Ларк, голос ее был тихим, но ровным:
— Я та девушка, которую ложно обвинили в убийстве Вайолит. Меня звали Пенелопа Хаутен до того, как я изменила лицо, изменила жизнь, чтобы обезопасить себя от Джастина Грума. Он грозился убить меня, если я скажу о нем хоть слово правды. Но теперь он узнал, кто я на самом деле, и уже один раз пытался убить меня. Я уверена, что Джонни прав и что он в сговоре с этими террористами.
И как бы в подтверждение этих слов Джастин яростно прошипел Мигелю:
— Убей ее, ты! Убей ее, ради Бога!
— Мы ждем пленку, — неумолимым тоном ответил Мигель. — Это для нас важнее, чем вся ваша вражда.
— Боже правый! — взорвался Джастин, вскакивая на ноги. И только тут он внезапно вспомнил обо всех тех людях, которые лежали на полу и слушали. Он успокоился и добавил более добродушно: — В любом случае все это чушь. Я не понимаю, о чем вы. Очевидно, здесь какая-то путаница.
В большом открытом окне, прямо за спиной Ларк и Мигеля, появился Карл.
— Ты человек честолюбивый, Джастин, и могущественный, — произнес он.
Мигель быстро развернул пистолет, однако, увидев в окне старого немощного человека, вновь обратил все свое внимание на Ларк.
— Но неужели ты думаешь, что убийство сойдет тебе с рук еще раз?
— Кто ты такой, чтобы говорить о том, что убийство сойдет мне с рук? — рявкнул Грум. — Ты убил мужа своей любовницы!
— Нет. Тебе лучше чем кому-либо другому известно, что произошло на самом деле.
— Иди ты к черту!
— Ты подлый шантажист, — сказал Джонни Груму.
— Да нет же… нет. Ты всех перепутал. — Грум пытался держать себя в руках. — Как политик, я должен делать свое дело. Я верю в то, что я делаю, и те мужчины и женщины, которые голосуют за меня, тоже верят в это. Это важно для всех нас. Правда, справедливость, свобода — это не клише, которые написала руководительница моей избирательной кампании. Это не пустые понятия. Они имеют важное значение.
— Какое отношение правда имеет к шантажу? — крикнул Джонни.
— Или к тому, чтобы свалить убийство на невинного человека? — воскликнула Ларк.
В другой двери появился Дом, к горлу которого террорист приставил дуло пистолета. Под глазом у него был синяк, но в руках он нес несколько металлических коробок с лентой.
— Я никогда не шантажировал ни единой живой души на свете, — заявил Грум с трогательной серьезностью. — А что касается какого-то убийства, то я по-прежнему не понимаю, о чем вы говорите.
Он окинул всех по очереди умоляющим взглядом. Мигель крикнул что-то по-испански другому похитителю. Дом повернулся к нему.