За границами лужайки, куда не достигал свет фонарей, было совсем темно, но Роза могла бы отыскать знакомую дорогу даже в кромешном мраке. Он был там, на их месте. За два прошедших года ивняк сильно разросся; молодые, упругие побеги торчали, что твой частокол, и под длинными, плакучими ветвями едва хватало места для двоих.
На лугу снова заиграла музыка, но она звучала глухо, неясно, относимая в сторону ветром и заглушаемая прихотливым журчанием близкой реки.
— Что тебе нужно, Алмаз?
— Поговорить.
Здесь, под ивами, они были друг для друга лишь тенями и голосами.
— Ну?.. — промолвила она.
— Я хотел попросить тебя уйти со мной, — сказал он. — Сейчас попросить?
— Еще тогда. Когда мы поссорились. Тогда я сказал тебе совсем не то, что хотел. Не то и не так… Я думал… — Он надолго замолчал, потом заговорил вновь: — Я думал, что если убегу от всего этого, то сумею жить нормальной жизнью… С тобой. Петь, играть на арфе, зарабатывать на жизнь. Мы могли бы делать это вместе. Вот что я хотел тебе сказать.
— Но не сказал.
— Да. Я все испортил. Я предал все, что у меня было. Магию. Музыку. Тебя.
— Я живу хорошо, — быстро сказала Роза.
— Ой ли?..
— Я не так уж виртуозно играю на флейте, но… все же я играю вполне сносно. То, чему ты не успел меня научить, я в случае надобности могу дополнить заклятием. Другие музыканты тоже мне помогают. Да и Лэбби не такой уж плохой, каким порой выглядит. Во всяком случае никто меня не обижает, а зарабатываем мы очень прилично. Зиму я обычно провожу у матери — помогаю ей по хозяйству. Так что у меня все в порядке. А как твои дела, Алмаз?
— Все плохо, все не так.
Роза начала что-то говорить, но оборвала себя на полуслове.
— Мы вели себя как дети, — сказал Алмаз. — Теперь…
— Что же изменилось теперь?
— Я понял, что сделал неправильный выбор.
— Однажды, — перебила Роза. — Или, может быть, дважды?..
— Дважды.
— Третий раз — волшебный, — напомнила она.
На протяжении некоторого времени оба молчали. На фоне темной листвы Роза различала только его высокую, крепкую фигуру.
— Ты стал еще больше, — сказала она. — Ты все еще умеешь зажигать волшебный огонек, Алмаз? Мне хотелось бы поглядеть на тебя…
Он отрицательно покачал головой.
— Это был как раз тот фокус, который у тебя получался, а у меня нет, — сказала она. — И ты так и не сумел меня научить.
— Я и сам не понимал толком, как делал это, — сказал он. — Иногда выходило, иногда нет.
— Разве волшебник из Южного Порта не научил тебя, чтобы выходило всегда?
— Он учил меня только подлинным именам.
— Но почему же ты все-таки не хочешь зажечь волшебный огонек сейчас?