— Если ты его тронешь, я удавлюсь! — непривычно тонким голосом пообещала Анита.
Фигура, излучающая тьму, молчала.
— Я имею право! — почти взвизгнула Анита. — А ты шпионишь! Ты не имеешь права! У меня своя жизнь! Я человек! Я женщина!
У Юстина подкосились ноги. Он понял вдруг, куда они попали и кто перед ним стоит.
— Отпусти его, — очень тихо, жалобно попросила Анита.
Юстин, сдерживая дрожь, обнял ее за плечи:
— Не…
Он хотел сказать «не плачь», или «не беспокойся», или «не надо», он сам еще не решил. Но ничего не получилось — голоса не было, а пищать не хотелось.
— Иди к себе, — медленно сказал тот, кто стоял перед ними.
— Нет! — крикнула Анита.
— Иди к себе, — бесстрастно повторил стоящий. — Ступай.
Анита втянула голову в плечи:
— Если ты его тронешь… Если ты только его тронешь…
— Ты заслужила серьезное наказание, — сказал стоящий. — А он… Ты ведь соврала ему и не сказала, что его ждет в случае неудачи.
— Я сказала, — прошептала Анита.
Ее отец, источающий тьму, поднял глаза и посмотрел прямо на Юстина; Юстин едва удержался, чтобы не упасть на колени — от внезапной слабости и еще оттого, что на него накатила вдруг волна мутной одуряющей покорности.
— Правда? — спросил Ос, не сводя взгляда. — Она сказала тебе, чья она дочь?
Юстин кивнул, и капля пота щекотно прокатилась от виска до подбородка.
— Но я ведь чую между вами какую-то ложь, — сказал Ос, Хозяин Колодцев, и перевел взгляд на Аниту. — В чем ты солгала ему?
Анита вздрогнула. Медленно обернулась к Юстину — бледная, с двумя мокрыми бороздками вдоль щек:
— Я солгала тебе про деда. Ты бы не смог… навещать его. Ты бы ушел навсегда. Я соврала, чтобы ты не чувствовал себя предателем…
Юстин открыл рот, как рыба. Снова закрыл. Захотел проснуться, проснуться еще раз, на рассвете, проснуться на этот раз по-настоящему.
— Теперь иди к себе, — жестко сказал Хозяин Аните. — Иди.
Она сгорбилась, прижала ладони к животу и, волоча ноги, побрела куда-то прочь, в темноту, вверх по едва различимой винтовой лестнице. Юстин потрясенно смотрел ей вслед.
Анита солгала ему!
«Чтобы ты не чувствовал себя предателем…» Но ведь он был бы предателем!
Он уже предатель. Потому что дед остался один… Теперь на веки вечные — один.
Хозяин Колодцев шагнул вперед. Юстину показалось, что он движется, как круглая капля масла на поверхности воды. Что пространство рядом с ним мягко изгибается.
И он зажмурил глаза, потому что ему не хотелось видеть собственной смерти. А Хозяин Колодцев все стоял и смотрел, и новая волна покорности в Юстиновой душе поднималась все выше, готовая захлестнуть его с головой…