— Солнышко, у тебя в уголке рта шоколад, — сказал он. — Да, между прочим, ты ни за что не угадаешь… нет, чуть повыше… да, вот здесь… Представь себе, на выходе из Манежа мне встретился Белкин.
Нина опустила чашку мимо блюдца. Чай плеснул на стол.
— Ты видел Льва? — тихо переспросила она.
— Льва Борисовича, единственного и неповторимого, собственной персоной, — подтвердил он с иронической усмешкой.
Бурое пятно медленно растекалось между ними по скатерти.
— Что же он делал у Манежа? — Ее сияющий зеленый взгляд остановился на его лице с незнакомым выражением, странно сходным с надеждой. — Неужели хотел…
— Да нет, чистая случайность, — поспешил объяснить Суханов. — Шел мимо, попал под дождь, решил переждать под крышей. Нормальные люди зонтик с собой берут, но он выше этого.
Ее лицо внезапно стало отстраненным. Она опустила взгляд, заметила пятно и стала усердно промокать его быстро отсыревшей салфеткой. Суханов продолжал говорить:
— Вид у него, у нашего Льва Борисовича, совершенно непрезентабельный. Старый, небритый, одет бог весть как — немыслимый галстук-бабочка… мне показалось, выпивает. Впрочем, я бы, наверное, тоже запил, если бы жизнь настолько не задалась. Но у него давно к этому шло. Жена его…
— Больше ничего не будешь? — перебила Нина. — Если ты кончил, я уберу.
— Да, пожалуйста. — Он положил на тарелку последний, надкушенный эклер. — Жена его бросила. Помнишь Аллу? Честно говоря, мне странно, что она так долго терпела.
Нина молча открывала и закрывала дверцы шкафов. Приятно сытый, он откинулся на спинку стула, деликатно приглушил салфеткой шоколадную отрыжку и замурлыкал арию Ленского из сцены дуэли. Скатерть — рассеянно отметил он — украшал довольно привлекательный узорчик из полевых цветов. Его уже сморила желанная дремота, когда Нина резко метнула в шкаф банку с остатками клубничного варенья. Встрепенувшись, он поднял голову и увидел, что Нина смотрит на него в упор холодными серыми глазами.
— Его зовут Вадим, — сказала она.
— Кого, солнышко?
— Нашего водителя. Его имя — Вадим. Не Володя. Не Вячеслав. Не Владислав. Вадим. Он у нас работает почти три года, и за все это время ты не удосужился запомнить, как его зовут.
Суханов выпрямился.
— Неужели я опять напутал? — добродушно спросил он. — Ну, солнышко, мне не упомнить. Ты же знаешь, у меня плохая память на имена.
— Если бы только на имена, Толя. — Она отвернулась. — За всю свою жизнь я ни у кого не встречала такой способности забывать.
Вновь водворившаяся на кухне тишина лишилась уюта. Слегка нахмурившись, Анатолий Павлович поднялся со своего места.