— Почему пешком шли? А?.. Взвод! К бою! — никто не шелохнулся.
— Взвод! К бою! — более грозно повторил Стрепко.
Взвод продолжал стоять без движений. Постояв несколько секунд в растерянности, Стрепко направился докладывать о случившемся к сидящему невдалеке Жаркову:
— Товарищ лейтенант, взвод не подчиняется!
Жарков все происходящее, конечно, видел и все слышал, но в ход событий не вмешивался. На доклад он отреагировал с ироничной улыбкой. Лучше разбираясь в психологии коллектива и отдельной личности, он отлично понимал, что напролом здесь действовать нельзя. Он поднялся с земли, поправил фуражку и на ходу одернул китель:
— Так, пошли наводить порядок.
Уже точно зная, как именно надо действовать, он держался уверенно и хладнокровно. Может быть, к подобным ситуациям его готовили еще в училище, а может, он вспомнил добрые советы своих приятелей-офицеров. Но только этот случай был вовсе не такой уж серьезный — лейтенанту мы подчинились бы и так.
Жарков неспешно пошел вдоль строя:
— Так, так… Значит, командиров в х* не ставите? Так, что ли? А-а?!.. Хорошо, хорошо… — слегка улыбаясь, он пристально вглядывался в лицо каждого в отдельности. — А может кому что-то не нравится? То так и скажите!.. А может кому служить расхотелось? А-а?!.. Или забыли, где вы находитесь?!
Но вот он остановился:
— Курсант Смолин!
— Я!
Жарков, не отрывая глаз от Смолина, очень спокойным тоном тихо сказал:
— К бою! — Смолин сразу же лег на землю.
Жарков пошел вдоль строя дальше:
— Курсант Бояркин!
— Я!
— К бою! — я тоже лег. Потом на землю лег третий, четвертый. Убедившись, что курсанты голосу повинуются, Жарков вышел на середину и, еще раз оглядев строй, твердо скомандовал:
— Взвод! К бою! — Через мгновение взвод лежал на земле.
— Отставить! — взвод встал.
— Взвод!.. К бою! — мы снова легли. — Отставить!
— Теперь давай сам, — кивнул Жарков сержанту.
— Взвод! К бою! — скомандовал Стрепко. И мы без колебаний легли на землю.
— По-пластунски вперед! — и мы поползли. А Жарков спокойно возвратился к ранее облюбованному месту и прилег на травку. Он опять грыз соломинку, безразлично смотрел вдаль и только иногда косил глаз в нашу сторону, наблюдая за тем, как мы ползаем и качаемся.