Беркас отметил про себя, что Куприн уже дважды усомнился в том, что он оставил намерения завладеть архивом.
Тем временем Куприн снова внимательно посмотрел на Беркаса.
– Впрочем, вы юноша благоразумный и, конечно же, не станете в одиночку затевать эту опасную игру с картинками доктора. Я прав?
Каленин снова кивнул, буквально физически ощущая, как пронзительно и недоверчиво смотрит на него его боннский куратор.
Тот, видимо, почувствовал его неуверенность, но почему-то не стал развивать тему. Он встал, выпил еще коньяку и двинулся к выходу. Уже в дверях он задержался и пристально посмотрел на Беркаса:
– Не открывайте дверь по первому звонку. Тут пригород, места пустынные. Мало ли что… Как, говорите, выглядела фрау Шевалье во время вашей последней встречи?
Каленин вовремя почувствовал ловушку и уверенно ответил:
– Я же видел ее всего долю секунды. Из гардеробной было плохо видно. Заметил только, она очень помолодела. А что, вы ее ищете?
Куприн загадочно улыбнулся, молча пожал Каленину руку и направился к машине.
После его ухода Каленин кинулся в спальню, где оставил альбом и портфель. Он вытащил из портфеля все бумаги, положил их в пластиковый пакет, который принес с собой из кухни, и засунул в тумбочку. Пустой портфель отнес в гараж и бросил за стеллаж, на котором аккуратно были расставлены всевозможные аксессуары для автомобиля.
До завершения стажировки оставалось две недели, и Беркас наконец занялся покупками подарков и сувениров. Он всячески оттягивал этот момент. Было время, когда посещение боннских магазинов вводило его в состояние тихой ярости. Капиталистическая реальность никак не вязалась с марксистским тезисом о ее исторической обреченности. Наоборот, как раз развитой социализм, покинутый им почти год назад, остался в памяти длинными очередями, пустыми прилавками и деградирующей столицей, на улицах которой впервые со времен войны появились беззаботные крысы, нагло обшаривающие подъезды и захламленные помойки. Было обидно… Настолько обидно, что хотелось непременно найти изъяны в сытом и размеренном существовании рейнского городка. И он злорадно подмечал, как не в шутку отпихивают друг друга дородные немки, стремясь первыми проникнуть в магазин ровно в 10:00 в день распродаж и сезонных скидок. «Вот жмотки! – злорадно думал Беркас. – И так ведь все дешево. Так нет же, им еще скидки подавай! Эти за пфенниг удавятся!»
А взять фрау Шевалье! Ну не бедная же старушка! А уже в первый день их знакомства сделала ему замечание, увидев, как он моет посуду. Она посоветовала раковину затыкать пробкой, добавлять в набранную воду моющее средство и в этой мутной пенистой жиже мыть тарелки и чашки.