— Да, что-то вроде того, — согласилась Мэдди. — Хотя, если ты когда-нибудь окажешься в настоящей опасности со стороны какого-нибудь плохого человека, Люси, ты можешь наносить удары руками, пинаться и кусаться. А теперь не буем больше говорить о драке. Время ужина отведено для того, чтобы есть и беседовать за столом. Джейн, не нальешь ли ты каждому по кружке молока?
Дети стали пить молоко, и за столом воцарилось молчание. Дождавшись, когда Мэдди принялась переворачивать оладьи, Джон наклонился через стол к Нэшу и прошептал:
— Вы научите нас с Генри кулачному бою? Нам необходимо научиться. Некоторые деревенские мальчишки...
Он замолчал, заметив, что Мэдди повернулась.
Нэш понимал, что это означает. Их запугивали, и они не говорили об этом Мэдди. Нэш знал все о мальчишках и о том, что такое запугивание.
— Я научу вас.
— Мистер Райдер скоро уезжает, Джон, так что не слишком надейся на его обещания, — сказала Мэдди, которая вовсе не пропустила мимо ушей их короткий разговор.
— Уезжает? — в смятении повернулись к нему ребятишки. — Когда, сэр? Куда вы направляетесь?
Как ни странно, Нэшу оказалось очень трудно сказать им об этом.
— Я уже оправился от своих травм, — проговорил он извиняющимся тоном, — и мне пора ехать дальше.
— А как же ваша память, сэр? — спросила Джейн.
— Память вернулась.
— Что? Полностью? — воскликнул Генри, явно надеявшийся, что ответ будет отрицательным.
Нэш взъерошил рукой волосы мальчика.
— Да, целиком и полностью. Меня зовут Нэш Ренфру, и я ехал сюда, в свой новый дом Уайггорн-Мэнор.
— Дом сэра Джаспера?
— Да. Я его племянник. Он завещал его мне.
Дети заметно повеселели.
— Значит, мы с вами будем соседями, сэр?
— Довольно вопросов, дети, — прервала их Мэдди, ставя блюдо с оладьями посередине стола. — Осторожно, не обожгитесь. Блюдо горячее.
Она сняла фартук и собралась сесть за стол.
Нэш встал, но Джон опередил его и помог усесться Мэдди, отодвинув для нее стул.
Она улыбнулась и, погладив Джона по голове, стала раскладывать по тарелкам оладьи.
Этот незначительный жест одобрения и любви, который был настолько привычным, что дети и внимания на него не обратили, потряс Нэша. Он не мог припомнить, чтобы отец или мать когда-нибудь так же приласкали его или Маркуса.
Отец отнесся бы к этому презрительно, он полагал, что дети рождаются как дикари и нечего с ними нежничать: чтобы превратить их в цивилизованные существа, нужны строгая дисциплина и суровая дрессировка.
Его мать пользовалась проявлениями любви к сыновьям и мужу в качестве награды или наказания, причем невозможно было заранее предугадать, что из этого она выберет. Мама любила, чтобы ее мужчины терялись в догадках. Даже сыновья.