Постепенно его лицо, напряженное от боли, расслабилось. Лекарство сделало свое дело.
Глаза его снова открылись, и он окинул взглядом комнату, задержавшись на одежде, развешанной на гвоздях, выцветших красных занавесках, окне и огороде за окном. Озадаченно наморщив лоб, он вздохнул и опять закрыл глаза.
— Не могли бы вы назвать свое имя? — спросила она. — Или место, куда вы направлялись? Я могла бы сообщить о вас вашим близким.
Он пробормотал что-то нечленораздельное и беспокойно замотал головой возле ее плеча.
— Не волнуйтесь, — успокаивала она, поглаживая его по голове.
Видимо, он пока еще был не в силах говорить.
Он снова что-то пробормотал, и рука его прикоснулась к ее груди.
Она вздрогнула. Он был полусонный, и она подумала, что он, наверное, сам не понимает, что делает. Она продолжила поглаживать его по голове, хотя совсем не была уверена, кого это успокаивает больше — его или ее.
— М-м-м, приятно, — пробормотал он и, обхватив ладонью ее грудь, погладил сосок подушечкой большого пальца.
Ощущение было сходно с ударом молнии.
Она вскочила с кровати и воскликнула:
— Вы это прекратите!
Пусть даже в полусне, но он не должен делать такие вещи.
Тут она вспомнила о том, как сама реагировала нынче утром на его прикосновение, и покраснела. Но это было не одно и то же. Сейчас он умышленно прикоснулся к ней.
А утром она умышленно прижалась к нему в ответ.
Когда она вскочила с кровати, он упал на спину и наполовину зарылся в подушках. Один его глаз медленно открылся.
— Вернись на кровать.
— Ни за что, — заявила она.
Все-таки прав был преподобный Матесон: этот человек — распутник. Как ни странно, она почувствовала что-то вроде сожаления.
Он пристально взглянул на нее.
— Что... тебе не понравилось?
Может быть, нужно объяснить ситуацию распутнику?
— Я не люблю, когда ко мне прикасаются таким образом.
— Но тебе это нравилось.
В синем глазу вспыхнули искорки, потом он закрылся.
Она сложила руки на груди, чтобы прикрыть предательски напрягшиеся соски, и сердито взглянула на якобы спящего шалопая.
Они ведь даже не представились друг другу.
— Ну что ж, тогда, если вы проснулись, давайте воспользуемся удобным случаем и придадим вам приличный вид.
— Значит, у меня еще есть надежда исправиться? — промолвил он, снова открыв один глаз.
— Я имею в виду — наденем на вас приличную одежду. У меня тут имеется ночная сорочка викария. Увидев, что вы путешествуете, не имея при себе ночной сорочки, он по доброте своей пожертвовал вам свою собственную.
С кровати донеслось сдержанное фырканье.
— Он осенил ее крестным знамением?