Она улыбнулась:
— Не принимайте близко к сердцу слова преподобного Матесона. Он больше бранится, чем на самом деле сердится. Я Принесу вам горячей воды, но сначала нужно выпить это.
Она снова протянула ему чашку.
Он даже не пошевелился. Он не хотел никакого лекарства. Последняя его порция вызвала какие-то странные сновидения.
— Благодарю вас, не нужно.
— Вы будете спать всю ночь. Я подсластила лекарство медом, чтобы было не слишком горько, — уговаривала она.
— Мне безразличен его вкус. Просто после последнего приема лекарства в моем мозгу происходило что-то странное.
Она склонила набок голову, словно недоверчивая птичка.
— Что-то странное?
— Какие-то сны, галлюцинации и тому подобное.
Он не сказал ей, что сны были эротические и она играла в них главную роль.
— В этом виновато не лекарство. Прошлой ночью у вас поднялся жар. Вы так и пылали.
— Жар? Так, значит, вот почему, проснувшись, я чувствовал себя таким слабым?
Она кивнула:
— Вам было очень плохо. Лихорадка прошла только перед рассветом, но потребуется какое-то время, чтобы у вас восстановились силы. Чай из ивовой коры не причинит вреда, но поможет справиться с вашими болями. И не говорите мне, что у вас ничего не болит, потому что я вижу это по вашему лицу. — Она снова протянула ему чашку. — Я заинтересована в вашем выздоровлении не меньше, чем вы, — напомнила она.
— Ну что ж, отлично, — сказал он и залпом выпил содержимое чашки. Содрогнувшись, он отдал ей пустую чашку. — Вкус отвратительный.
— Без меда было бы еще хуже. А теперь вам, наверное, потребуется вот это.
Она достала из-под кровати его дорожную сумку, положила на кровать, а сама отправилась за горячей водой.
Он достал свои бритвенные принадлежности: кисточку из барсучьей шерсти, мыло, бритву, ремень для правки бритвы и флакон. Откупорив его, он понюхал содержимое. Одеколон. Запах был приятный и знакомый. Он прикоснулся к лезвию бритвы. Она была заточена идеально.
Мэдди вернулась с подносом, на котором стояли миска с водой и большая чашка.
— Вот, — сказала она, подавая зеркало и полотенце. — Вы уверены, что справитесь?
— Разумеется.
Она стояла и смотрела, как он обмакнул в мыльную пену , кисть и энергично намылил нижнюю часть лица.
— Со мной все в полном порядке, — сказал он.
Она кивнула, но не ушла.
Он взял в одну руку зеркало, а в другую — бритву. И нахмурил лоб, взглянув на бритву. Она дрожала как осиновый лист. Он сжал ее покрепче. Она продолжала дрожать. Что такое с его проклятой рукой? Он поднес бритву к подбородку, но рука так дрожала, что он наверняка обрезался бы при первом же прикосновении. Он что-то пробормотал себе под нос.